Рукопись Ченселора

— Я имела в виду счастливые моменты в ее жизни. Ребенком мать была счастлива, когда возвращалась в Талсу, но это случалось не часто. Мать ненавидела Дальний Восток и не любила путешествовать.

— Странно, что она вышла замуж за военного.

— Возможно, это ирония судьбы. Ее отец был епископом, муж стал генералом. Это были сильные, решительные люди с твердыми убеждениями. — Элисон отвела взгляд, и Питер не пытался больше заглянуть ей в глаза.

— А когда она познакомилась с твоим отцом?

— Дай вспомнить. Отец часто рассказывал мне об этом, но каждый раз по-иному, и казалось, будто он умышленно что-то преувеличивал, вносил новые элементы романтики.

— А может быть, о чем-то умалчивал?

Элисон сосредоточенно смотрела на стену, однако, услышав вопрос Питера, быстро перевела взгляд на него:

— Было и это. Встретились мои родители во время Второй мировой войны в Вашингтоне. Отца отозвали сюда после завершения кампании в Северной Африке. И прежде чем отправиться на Тихий океан, он должен был пройти инструктаж и подготовку в Вашингтоне и в Форт-Беннинге. Отец познакомился с матерью на одном из приемов в Пентагоне.

— Как же попала дочь епископа на такой прием во время войны?

— Она работала военным переводчиком. Ничего особенного не переводила, только брошюры и наставления. «Я — американский летчик, выбросился с парашютом на территорию вашей прекрасной страны. Я — ваш союзник» — вот такого рода материал. Она знала несколько восточных языков, в том числе китайский. Понимала даже мандаринское наречие…

Ченселор привстал:

— Китайский?

— Да.

— Она бывала в Китае?

— Я же говорила, что она жила в провинциях, расположенных на берегу залива Бохай. Там она провела, кажется, четыре года. Дед разъезжал между Тяньцзинем и Циндао.

Питер отвел взгляд в сторону, стараясь скрыть внезапно появившееся дурное предчувствие: от слов Элисон вдруг повеяло какой-то непонятной угрозой. Усилием воли он подавил свое тревожное настроение и повернулся к ней:

— Ты знала дедушку и бабушку?

— Нет. Я смутно помню бабушку по отцу, но его отца…

— А родителей матери?

— Нет. — Элисон погасила сигарету в стеклянной пепельнице. — Они продолжали свою миссионерскую деятельность до самой смерти.

— Где?

Элисон, все еще держа погашенную сигарету, ответила спокойно, не глядя на Питера:

— В Китае.

Какое-то время они молчали. Элисон сидела, опершись о спинку кровати, а Ченселор, оставаясь неподвижным, смотрел ей прямо в глаза.

— Мне кажется, мы оба знаем, о чем пойдет речь дальше. Ты хочешь продолжать разговор?

— О чем?

— О том, что произошло в Токио двадцать два года назад… О несчастном случае с твоей матерью…

— Я ничего не помню.

— А я думаю, помнишь.

— Я была совсем маленькой.

— Не такой уж маленькой. Ты говорила, что тебе было пять или шесть лет, но это неправда. Тебе было девять лет. В отношении возраста газетчики обычно точны. Это же легко установить. И в статье о твоем отце они правильно указали твой возраст.

— Прошу тебя…

— Элисон, я люблю тебя и хочу помочь тебе и себе. Сначала пытались заставить замолчать только меня. Теперь дело дошло и до тебя, потому что тебе известна частица правды. Это события, происшедшие под Часоном.

— О чем ты говоришь?

— О досье Гувера. Они украдены.

— Не может быть! Об этом написано в твоей книге, но это же вымысел.

— Это всегда было правдой. Досье украли еще до смерти Гувера, а теперь их используют. Те, кто ими владеет, как-то связаны с событиями в Часоне. Это все, что нам известно. Твоя мать также имеет к ним непосредственное отношение, и отец твой скрывал это всю жизнь. Нам нужно установить, в чем, собственно, дело. Только тогда мы узнаем, у кого находятся досье, и найдем этого человека.

— Но это какая-то чушь. Мать была больным человеком, ее здоровье все время ухудшалось. Она не могла играть сколько-нибудь важную роль…

— Для кого-то она такую роль играла и все еще играет. Умоляю тебя, перестань изворачиваться. Ты не хотела лгать мне, поэтому просто умалчивала о тех событиях. Но провинции на берегу залива Бохай — это Китай, родители твоей матери умерли в Китае. И в Часоне мы воевали с китайцами.

— И это значит?..

— Не знаю. По-видимому, я все еще далек от истины, однако не думать об этом не могу. Пятидесятые годы… Токио, Корея… Китайские националисты были изгнаны с материка, но они свободно разъезжали повсюду. Если это так, в их среду могли проникнуть и коммунистические агенты. Может быть, они нашли подход к твоей матери? Предприняли попытки как-то скомпрометировать жену одного из старших военачальников в Корее и завербовать ее — ведь родители твоей матери находились в Китае. Но потом что-то произошло. Так что же случилось двадцать два года назад?

— Это началось за несколько месяцев до событий под Часоном, когда мы приехали в Токио, — заговорила Элисон, с трудом выдавливая из себя слова. — Временами у матери начало «ускользать» сознание…

— Что ты имеешь в виду?

— Когда я обращалась к ней, она глядела мимо меня, будто ничего не слышала. Потом, не дав никакого ответа, поворачивалась и выходила из комнаты, что-то напевая.