Рукопись из Тибета

– Еще какой, – многозначительно изрек король. – Он победил дьяволицу. Та была красавицей, убивала людей, питаясь человечьим мясом, и как-то попалась Святому на пути, где все выяснилось. Он не стал церемониться с исчадием зла, вступил с ней в схватку и вновь применил фаллос как оружие, вонзив его в женское начало. Когда же все закончилось, то наложенное на девушку проклятие исчезло и она стала добропорядочной женщиной, познавшей радости материнства. Затем Кюнле в честь своих подвигов воздвиг храм, который в Бутане считается святым местом, и его регулярно навещают бездетные семьи или искушаемые дьяволом женщины. Где просят помощи у духа Великого ламы, который там незримо присутствует.

– И как, помогает? – поинтересовался Кайман.

– Министр здравоохранения докладывает, что «да», – с гордость заявил монарх. – Число моих подданных множится и прирастает.

После столь убедительного рассказа, обменявшись несколькими фразами на пираха, мы решили воспользоваться предложением, поскольку медитация в столь святом месте была отличной рекламой для новоявленного оракула.

Король тоже остался довольным, ибо пекся о религии, составляющей часть его власти, и напоследок заявил, что все будет организовано на высшем уровне. А для этого на следующий день нас навестит Верховный лама, с которым следует оговорить все детали. Затем мы тепло распрощались, и самодержец убыл в столицу. Управлять страной и ждать пророчеств.

– Да, действительно великий человек был этот Друкла Кюнле, – сказал Кайман, когда проводив гостя, мы вернулись в дом. – Не только прорицал и совершал подвиги, но еще бухал и от души трахался. У нас с последним напряженка.

В этом плане у нас действительно был облом. По причине отрыва от европейских ценностей, борделей со жрицами любви в стране не наблюдалось, а нарушение нравственности по бутанским законам каралось весьма строго.

Спустя короткое время, осенним днем, как и другие, теплым и погожим, по обширной долине ха, окаймленной рекой Мо-Чху и синеющими вдали горами, среди полей и разбросанных в них селениях, по дороге двигалась процессия. Впереди, за знаменосцами с флагами, время от времени трубя в длинные, увитые разноцветными лентами дангчены, шел десяток бритоголовых монахов в парадных одеяниях, за ними следовал открытый «лендровер», в котором сидели Верховный лама и мы с Кайманом; замыкали шествие несколько груженых лошадей с погонщиками, жующими бетель, и двое полицейских. На праздничную процессию взирали из полей занимавшиеся уборкой риса крестьяне, в горле першила пыль, но настроение было приподнятым. Кругом открывались чудесные виды, сменявшие один другой, на холме в центре долины золотился шпилем на крышах храм. Цель нашего путешествия.

– «Чими Лхакханг», – величаво указал на него сивевший рядом иерарх, и мы с Кайманом изобразили почтение на лицах.

Еще через пятнадцать минут процессия остановилась у подошвы холма (дальше дорога заканчивалась), мы вышли из автомобиля, после чего процессия с лошадьми в арьергарде двинулась вверх по извилистой тропинке. На плоской вершине с купами деревьев в разных местах высился белокаменный храм с затейливым орнаментами на фасаде и тремя выступающими одна под одной, плавной формы крышами, украшенными по углам головами драконов.

У центрального входа нас встретил рев труб местных монахов, развивающиеся на стенах и лужайке флаги и низко кланявшийся настоятель. Один в один похожий на известного советского актера. Только бритый наголо и с раскосыми глазами.

– Ну, вылитый Леонов, твою мать, – восхищенно протянул Кайман. – Это ж надо!

– Тихо, вождь, – прошипел я. – На нас смотрят.

Между тем трубы замолчали, настоятель отдал иерарху рапорт, и почетные гости были приглашены в храм. Куда с достоинством и проследовали. Он был небольшим, внутри располагался мощеный гранитными плитами чистый двор, окруженный внутренними постройками с резными деревянными галереями и балконами. После того как мы смыли с себя дорожную пыль и привели себя в порядок, лучащийся счастьем настоятель сопроводил всех в трапезную. Она была перекрыта потолочной балкой в виде фаллоса и украшена разноцветными фресками на стенах, изображающими подвиги Друкла Кюнле в этом бренном мире.

Верховный лама, подогнув ноги, уселся на почетном месте, в центре длинного лакированного стола, уставленного блюдами с бутанскими яствами, мы с Кайманом справа от него, а настоятель с еще одним монахом, судя по виду – кастеляном, поскольку у того висела связка ключей на поясе, устроились напротив.