Рукопись из Тибета

– Послушайте, Уваата, – обратился ко мне король, рассматривая на свет свою рюмку. – А может, все-таки останетесь у нас? Теперь вы гуру, а его Преосвященство освободит вас от обета Творцу. Он говорит, такое возможно.

– Воистину так, – кивнул тиарой иерарх. – Из правил всегда есть исключения.

– Прошу простить меня, Ваше Величество, но не могу, – взглянул гуру королю в глаза. – Я привык держать слово.

– Тогда, надеюсь, мы останемся добрыми друзьями? – с надеждой спросил он.

– Можете не сомневаться, – приложил я к груди руку.

– И когда вы намерены отправляться в дорогу? – поинтересовался Верховный лама.

– Сразу после Нового Года, – подал голос все это время молчавший Кайман. Он отдавал дань ликерам. – Я бы поостерегся, – прошамкал иерарх. – Зимой это рискованно.

– Его Преосвященство, как всегда, прав, – добавил король. – В Гималаях выпал снег, горные перевалы закрылись. К тому же можно попасть под лавину или камнепад. В эту пору они не редкость.

«Вот черт», – мелькнуло в голове. Природный фактор мы не учли. Хотя должны были.

Я покосился на Каймана (тот пожал плечами), и после некоторого раздумья принял решение:

– В таком случае придется задержаться до весны, а с ее приходом мы продолжим путь. На «Крышу Мира».

– Ну, вот и договорились, – потер руки король, а Верховный лама согласно прикрыл веки.

Новый Год пришел в Бутан в красочных шествиях, маскарадах, взрывах петард и всеобщем ликовании. На улицах столицы и в монастырях, украшенных флагами, портретами короля и цветочными гирляндами с лентами, устраивались ритуальные танцы, подношения богам, а также друг другу.

Мы с Кайманом в первый день были приглашены на торжественную церемонию во дворец, а остальные дни болтались по улицам. Радуясь вместе со всеми, потребляя горячительные напитки и впечатляясь. Когда же череда праздников закончилась, я решил обучить вождя рукопашному бою. Для того имелись две причины: встреча с американским спецназом на Ориноко, едва не закончившаяся для меня плачевно, а еще то место, куда мы стремились. В Тибете боевые искусства почитались не меньше религии и даже в чем-то с ней сопрягались.

Занимаясь четыре года боевым самбо в Высшей школе КГБ в прошлой жизни и пять лет каратэ в этой, я, как многие ее выпускники, был помимо прочего и инструкторам по этим двум видам спорта. На что имелось соответствующее удостоверение.

Все, что требовалось, помнил, поскольку в Москве регулярно навещал спортзал общества «Динамо», а в Марселе тренировался в частном зале, дабы не потерять форму.

На мое предложение обучить его этим искусствам, друг сначала рассмеялся.

– Во, видишь, молоток? – сжал здоровенный кулак. – Один удар в лоб и вся наука.

– Сомневаюсь, – сказал я. – Давай проверим на практике. Ты будешь нападать, а я защищаться.

– Можно, – ухмыльнулся Кайман. – Только если зашибу, ты того, не обижайся.

В тот день мы вернулись из города и решили провести эксперимент на лужайке за домом, покрытой ковром опавших листьев. Размявшись, я стал в боевую стойку (приятель напротив, согнув руки в локтях), затем крикнул «давай!», и в голову мне полетел кулак. Но не достиг цели.

Я перехватил запястье ударной руки, дернув ее вверх, чуть подсел и швырнул нападавшего через себя.

– Гуп! – брякнулся он спиной на листья.

– Не понял, – сказал, мотая головой и поднимаясь на ноги. – Давай еще, раз такое дело.

– Можно.

– Хэк! – вождь прыгнул вперед, целя в солнечное сплетение. На этот раз кулак попал в защитный блок, за этим последовали захват руки и доворот – приятель покатился на землю.

Далее последовала еще попытка, завершившаяся подсечкой.

– Что это было? – встав на карачки, прохрипел Кайман.

– Несколько приемов самбо.

– Теперь понял, – морщась, поднялся он на ноги. – Решено. Буду учиться.

Спустя пару недель вождь неплохо освоил приемы самбо, и мы с ним перешли к каратэ. Там было несколько сложнее.

Вставая с первыми лучами солнца, мы учиняли пробежки по долине, затем разминались на лужайке и пару часов отплясывали там, отрабатывая броски, подсечки и всевозможные удары. А еще я прилежно вел дневник, и мы медитировали на террасе, пели вечерами под гитару и коньяк (его прислали, как обещали), а по субботам навещали Ракшми с Амитой. Те шли на поправку.

За это время я еще раз встречался с королем в неформальной обстановке, где была достигнута договоренность о нашем сотрудничестве после убытия в Тибет, а лама Кайман дважды принял участие в ученом Совете.

В начале марта Его Величество вызвал нас с приятелем к себе, где мы узнали, что русская экспедиция увенчалась успехом. При этом присутствовал министр финансов, который сообщил, что королевство получило причитающееся вознаграждение, и часть его – наша.

– Я предлагаю открыть для вас счет в национальном банке Бутана, – уважительно предложил он. – Под самые выгодные проценты.

Мы с Кайманом переглянулись, Уваата сделал отрешенный вид, а после изрек:

– Пусть будет так. Эти средства пойдут в пользу бедных.

На следующий день мы заехали в банк, где управляющий ознакомил нас со счетом. Там имелось двадцать пять миллионов фунтов стерлингов.