Руководство по истреблению вампиров от книжного клуба Южного округа

Этот детский кошмар ярко обрушился на сиделку, когда она увидела, как первая, огромная, крыса превратилась из неподвижного камня в размытое черное пятно, вырвалась из шевелящейся массы и метнулась по пустому ковру прямиком к Мисс Мэри. Миссис Грин закричала.

Пёстрик был начеку, он схватил черную крысу и яростно затряс головой. Что-то хрустнуло, зарождающийся писк замер внутри забитого мехом горла, обмякшая тушка упала к ногам миссис Грин. И в эту секунду плотину на верхней ступеньке прорвало и стая крыс, раскрываясь веером, хлынула в комнату-из-гаража, огибая упавший вентилятор.

Миссис Грин снова потянулась к Мисс Мэри, но замерла, когда почувствовала на босых ногах острые иголки множества лапок и холодные прикосновения голых хвостов. Несколько крыс остановились, приподнялись, вонзили когти в штанину летних брюк и начали подтягиваться. Пришлось исполнить какой-то безумный танец, чтобы стряхнуть их.

Бритвенные лезвия кромсали пальцы ног. Сиделка наклонилась, чтобы не дать бурой крысе залезть ей под брюки, и та вцепилась в один из пальцев руки. Острые зубы встретились с костью, и холодные колючки тошноты затопили внутренности миссис Грин.

Пёстрик лаял и бесновался, утопая в живом море крыс. Одна вцепилась зубами ему в спину, еще три висели на ушах. Миссис Грин видела, как его рыжеватая шерсть покрывается темными пятнами крови. Оторвав второй рукой крысу вместе с кусочками собственной кожи, она отшвырнула ее в окно, и та запуталась в шторах. Миссис Грин повернулась к Мисс Мэри.

– Ох, ох-ох-ох! – стонала та, пока река из острых когтей, голых хвостов и меха струилась вверх по ее ногам, растекаясь на коленях. Крысы забрались на спинку кресла, поднялись по плечам, путались в волосах. Старушка сидела, высоко подняв руку с фотографией, которую раньше прижимала к ноге, а крысы ползли по ее руке, прятались в рукавах ночной рубашки, забирались в вырез на груди, они уже облепили ее лицо.

Крысы были повсюду: они закрывали собой весь пол, копошились в постельном белье на кровати Мисс Мэри, сновали по стенам и шторам. Однако дверь в ванную все еще была закрыта, и мисс Грин подумала: «Если бы нам удалось забраться туда, мы были бы спасены».

Она почувствовала, как горячие иглы прокололи ей пупок, опустила голову и увидела крысу, висящую на поясе брюк, засунувшую нос под рубашку, и тогда внутри женщины будто что-то оборвалось. Она бросила взгляд на груды копошащихся крыс там, где всего лишь минуту назад были Мисс Мэри и Пёстрик, и кинулась к ванной, на ходу одной рукой отодрав от живота крысу с частичкой себя, и хлюпающий звук, который при этом раздался, ей никогда уже не суждено было забыть.

Всем телом она налетела на дверь в ванную, локтем повернула ручку и упала внутрь, захлопнула дверь позади себя и привалилась к ней – маленькие острые когти шумно скреблись с другой стороны. Вся покрытая крысиной шерстью, которая щекотала нос и от которой першило в горле, женщина соскользнула на пол.

Из унитаза донеслось хлюпанье. Ошибиться было нельзя: что-то пыталось подняться, теряло опору, скользило по фаянсовой поверхности и вновь бултыхалось в туалетной воде. Сняв насадку для душа на гибком шланге и на полную мощь включив горячую воду, миссис Грин наступила на крышку унитаза в тот момент, когда маленькие тела уже начали толкать ее изнутри, и направила горячую шипящую струю в щель под дверью, на тварей, расплющивающих свои черепа в попытках протиснуться внутрь. От пронзительного писка закладывало уши.

Чернокожая женщина сидела на корточках на крышке унитаза. В маленькой, заполненной паром ванной становилось невыносимо душно, чувствовалось, как пространство под крышкой кипит от крыс, из-за двери уже какое-то время не доносились крики Мисс Мэри.

Примерно в половине одиннадцатого все спели Грейс «С днем рождения, тебя!», и вечеринка потихоньку пошла на убыль. Патриция предложила прогуляться до Альгамбра-холла, просто подышать свежим воздухом, но Картер заявил, что ему завтра рано вставать, и они пошли прямо домой.

– Что это за вонь? – спросил Картер, едва они открыли антимоскитную дверь и вошли внутрь.

В доме так сильно пахло дикими животными и мочой, что у Патриции защипало в глазах.

Она помнила, что, уходя, оставила гореть лампу на столике в прихожей, но сейчас там было темно. Она щелкнула настенным выключателем и увидела, что лампа-гриб, разбитая вдребезги, валяется на полу. В нижнем холле запах усилился. На линолеуме то здесь, то там валялись темно-коричневые катышки и виднелись лужицы мочи. Диван был весь искромсан, шторы свисали лохмотьями. Первой мыслью Патриции было, что в дом вломились какие-то вандалы. Супруги не сговариваясь быстро пошли к гаражной комнате и, ошеломленные, остановились на пороге.