Румлонская башня

– Не спеши отдавать распоряжения, Солон, – сказал спокойно Тамсу. – А ты, Афанисий, не спеши копать яму мне, ибо говорю тебе, что можешь ты угодить в неё сам. Из вас троих в преступлениях сознался лишь Парафей, да и тот хотел только отвлечь гневный взор людей на меньшее своё преступление. Признал он малое зло, ибо думал, что так избежит признания в большем. Хитёр ключник, но не может он убежать от заслуженной кары. Что касается старосты и учителя, то не признались они в грехах. Но тебя, Солон, уличает Евлеша! Был ты жесток с ней, значит мог быть жесток и с другими. О тебе, Афанисий, знает половина Стокгрода. И сюда доходили слухи о книжнике, которого судили за то, что совокуплялся он с юными девицами, хотя не достигли ещё те девицы полной зрелости. Слышали об этом многие добрые жители Солонука. Не можешь ты оспорить это, книжник? Нет! Потому и молчишь. И вот теперь я спрашиваю вас: может ли быть совпадением это? В деревне живут двое, что уже уличены в жестокости и преступном совокуплении и они непричастны к осквернению и жестоким убийствам девиц Солонука? Может ли такое быть, чтобы эти двое были невиновны? Третий же из них – вор! Он сознался в этом сам. Мне – Тамсу, члену Ордена Сеймаргла, не нужны признания этих людей, ибо видел я преступления их в прошлом, которое доступно моему взору. Потому уверен я в своих обвинениях. Для вас же, добрых жителей славного Солонука, нужны более веские доказательства. Потому возьмите этих троих и подвергните дозволяемой законом пытке, которой сами они подвергли подлого жреца Оркинолуса. Тот грешник сразу же сознался, быть может сознаются и эти. Вот что предлагаю я вам, и слово моё правдиво!

Несколько мгновений стояла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием факелов и отдалённым лаем собак.

– Он прав! – сказала Евлеша, а затем добавила полным ярости голосом. – Схватите их и заставьте сознаться!

Староста открыл рот, чтобы возразить, но несколько человек уже бросилось к нему, и Солон молча развернулся, чтобы бежать. Старосту сшибли с ног и принялись скручивать ему руки и ноги поясами. Та же участь постигла Афанисия и Парафея. Ключник успел ударить подскочившего к нему Хлома, но силы были неравны, и несколько дюжих деревенских мужчин быстро одолели Парафея.

– Ярка! – обратился к мяснику чародей. – Возьми свой нож и приставь к пальцу старосты. Начни с большого на правой руке. Если он будет упорствовать, то палец нужно отрезать.

– Изменники! Окаянные грешники! – кричал связанный Солон. – Не можете вы поступить так со старостой! Ждёт вас виселица по законам Княжества!

Ярка быстро подошёл и приставил нож к пальцу старосты, пока несколько мужчин держали Солона.

– Признаёшь ли ты, что поднимал руку на Евлешу и жену свою Рому? – спросил Тамсу.

Староста молчал и сопел, как огромный затравленный боров. Лицо его покраснело, а на лбу выступили вены. Он смотрел на блестящее лезвие, приставленное к его пальцу. Ярка слегка надавил на рукоять своего невероятно острого ножа и из пальца старосты сразу же пошла кровь. Солон вскрикнул и промычал плаксивым голосом:

– Да, признаю. Да, я был жесток. Я бил их. Мне очень жаль. Я грешен.

– Прекрасно! – заметил чародей. – Теперь второй и последний вопрос. Ты ли брал силой, а затем убивал девиц Солонука, а именно: Агашу, Лойку и Дарою, а также и ученика сапожника Вярку?

– Нет, не я! – прохрипел староста. – Отпустите меня, прошу.

Тамсу посмотрел в глаза Ярке и тот слегка кивнул магу. Спустя ещё мгновение мясник резко и сильно ударил кулаком по тупой стороне лезвия своего ножа. Страшный крик заставил вздрогнуть многих жителей Солонука, а в отдалении ещё сильней заголосили псы. Большой палец старосты остался лежать на придорожном камне, к которому прижимали руку Солона.

– Признаёшь ли ты свои преступления теперь? – грозно спросил Тамсу.

– Нет! Пусть боги поразят тебя, подлый чародей. Нет-нет-нет! – прохрипел староста, у которого обильно хлестала кровь из обрубленного до половины пальца.

– Может быть лучше отрезать ему яйца! – сказал Апрон, бросив на старосту хищный взгляд. – Мы поджарили яйца жреца, так почему бы теперь не оскопить старосту? Как-то он за кружкой эля хвастался мне, что у него яйца большие, как у лося. Ну что, Солон, можешь попрощаться со своими лосиными погремушками.

– Я такой же шляхетный, как и ты, негодяй! – крикнул Солон. – И ты не хочешь заступиться за меня, когда чернь мучает меня! Где же твоя честь?

– Вот как ты заговорил, – сказал Торба. – Чернь! Вы слышите нашего старосту? Снимайте-ка с него штаны. Сейчас он запоёт тоненьким голоском, как и положено евнуху.

Люди одобрительно зашумели, а Вашилка бросился к старосте и стянул с него штаны. Ярка пошёл к своей жертве пристально вглядываясь в наполненные отчаяньем глаза Солона. На губах мясника играла радостная улыбка.

– Сейчас мы закончим с ним и займёмся остальными, а потом развесим их бубенчики на столбе, рядом с головой Оркинолуса, – сказал Торба.