Румлонская башня

«Но как же остальные люди? Зачем ты убил их? Разве и они в чём-то провинились? – спросила я этого негодяя…»

«Конечно! – ответил он мне. – Ты будто бы и не слышала меня. Они все кровожадны и злы. Матери, не сумевшие уследить за дочерями, кузнец, что хотел взять силой молодую девицу Лину, но не успел… Я следил за ней и знаю, что и он следил тоже. Все прочие жители Солонука, которые с великим наслаждением пытали жреца, а затем хотели пытать старосту. Может быть невинными были младенцы, которых убил я? Но ведь и они бы повзрослели и тоже начали грешить. Не лучше ли убить их в колыбели, до того, как станут они грешниками? И разве же это не благое дело? Хотя, не буду я говорить, что имел какую-либо причину убить, кроме своего собственного желания! Нет! Не думал я о справедливом возмездии, не думал о мщении грешникам, по крайней мере, не думал много. Лишь злодеи из жалких книжонок, порождённых глупыми писаками Стокгрода, всегда придумывают себе высокую цель. На я не такой, Талия! Тамсу делает то, что доставляет ему радость. Так поступаю я, ибо нравится мне вершить чужие судьбы по своему усмотрению, нравится причинять боль и убивать, нравится чувствовать победу своей воли и необоримое могущество!»

«Но говорил ты, что Лину убили не главы деревни! – сказала я. – Говорил, что должна я помочь отыскать убийцу. И это тоже была ложь?»

«О да, Лина – прекрасная, как весенняя заря! И она единственная, кто пал не от моей руки. Убийцы уже нет в деревне. Но это не столь важно!»

«Зачем поступаешь ты так? Зачем? – спросила я, превозмогая страх и незаметно нащупывая рукоять ножа в кармане накидки. – Зачем ты совершил всё это, Тамсу?»

Тут маг расхохотался и сказал мне:

«Но уже говорил я, что никаких особых причин у меня нет, кроме одной: мне нравится это. Да! Нравится насиловать и убивать, тем более верю я в то, что каждый человек заслуживает мучений и смерти. Безгрешных мало, да и те, кто пока безгрешен, просто ещё не успели нагрешить. Зло, однако, уже живёт в их душе, даже если не увидеть то зло со стороны, а значит и кара будет справедливой. Ты ведь тоже заслуживаешь то, что сделаю я с тобой, Талия. Особенно приглянулась ты мне, девица, ибо у тебя есть дар. Кроме того, напоминаешь ты мою мать: те же волосы, глаза, руки. Была она первой женщиной, которой пришлось мне отрезать голову. Ты особенная! Потому не захотел я просто взять тебя силой, а затем убить, как тех безмозглых девиц. Нет, с тобой будет тоже, что было с моей женой. Буду я держать тебя здесь. Годами буду брать каждый день, брать так, как хочу я. И станешь ты моей второй женой. Первая родила мне детей. Долгие годы не видела она дневного света, но подарила мне двух чудесных малышей: мальчика и девочку. Она же и помогла им бежать. Сын бежал с маленькой сестрой на руках. Помню, как обернулся он и увидел последний миг жизни матери. Пожертвовала она собой, чтобы задержать меня. Ах, так яростно билась она, с помощью припрятанного ножа, что дети успели бежать, но, когда сын обернулся, я как раз перерезал Фроне горло. Решил я отпустить их, не гнаться за ними. Что-то в отчаянной её борьбе за них тронуло и моё чёрное сердце. Природа моя такова, что убил бы я их рано или поздно. Хоть и учил я сына драться на мечах, и любил его по-своему, но всё же умертвил бы их однажды. Потому не жалею я, что не погнался за ними. Талия, я убью и тебя! Но сначала ты будешь моей женой. Год за годом, пока не надоест мне совать в тебя член!»

Тут Тамсу расхохотался. Затем он молча подошёл ко мне и схватил за шею. Знала я, что у меня только одна попытка и нужно использовать её. Понимала я, что ждёт меня если не удастся убежать из этого жуткого подземелья. Заметил Тамсу, что не сопротивляюсь я, однако принял моё бездействие за оцепенение ужаса. Решил лиходей, что окаменела девица от страха. На это и возлагала я надежду. Грешник думал, что воля моя сломлена и не будет уже сопротивления. Окаянный Тамсу толкнул меня к стене и стал спускать свои штаны, и тогда стремительно выхватила я нож. Никогда ещё не двигалась я так быстро, как в то мгновение. Всадила я клинок прямо в его мужское естество. Не приходилось мне раньше слышать столь страшный крик. Скорчился он на полу, а мне нужно было лишь пробежать мимо него и выбраться наверх. Не знаю сколько пришлось мне бежать без остановки. Оставила я позади башню, но всё ещё видела вдалеке страшное зарево пожара – то пылал погибающий Солонук. Мой путь лежал в Стокгрод. Когда добралась я сюда, удалось мне поступить в Цех, милостью благородной госпожи Милы.

Такова моя история. Поведала я её свитку бумаги, но даже если рассказ сей будет уничтожен, страшная картина гибели Солонука навсегда останется в душе моей.

Глава 14. Снова дома

Трое всадников скакали по одной из тропинок старого леса. Солнце едва пробивалось сквозь кроны сосен, птицы молчали, как будто опасаясь разрушить сумрачное спокойствие чащи своими весёлыми песнями, а лошади беспокоились и похрапывали.