Румыния и Египет в 1860-1870-е гг. Письма российского дипломата И. И. Лекса к Н. П. Игнатьеву

Ковако пишет Обермиллеру, что его назначают консулом в Эрзерум. Если это правда, то будьте так добры назначить Эбергарда вице-консулом в Александрию, а на его место Бакунина, секретаря в Рагузе, – этот последний страдает грудью, и его родные давно просят меня взять их родственника в Египет, надеясь, что здешний климат поправит его здоровье; он из пажей, и мне приятно будет иметь при себе своего однокашника. Что же касается до Эбергарда, то он уже четыре года секретарем при мне и вполне достоин быть назначенным вице-консулом.

Надеясь на Ваше доброе ко мне расположение для осуществления моих желаний, остаюсь с отличным почтением и душевною преданностию Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

4/16 марта 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Вице-король решительно не хочет дать мне положительного ответа по делу Дендрино – он все ссылается на Пеши-бея, который, с своей стороны, говорит, что он действует только по приказанию кедива и сам ничего решить не может; наконец, в последний раз, когда я встретил кедива, он сказал мне, что он поручил Пеши-бею составить записку по делу о мировой с Дендрино, которую он доставит мне!

Англичане, недовольные победой, одержанной Вами в Константинополе, и еще некоторые из турок уверили, как кажется, кедива, что Вы собственно внушили Порте мысль вмешаться в дела Туниса, и что Вы же обещаете ей поддержку против Египта – с тем только, чтобы она оставила Вам свободу действий в христианских землях, подвластных Турции; вследствие этих слухов, которым вице-король придает много весу, я замечаю в нем некоторую к нам недоверчивость, которая имеет влияние и на самый ход дел. Будьте так добры сообщить мне конфиденциально, какую собственно роль Вы играли в тунисско-итальянской истории[189], и следует ли мне поддерживать кедива в его враждебных идеях против Порты, или не лучше ли напротив советовать оставить пока в стороне всю свою амбицию и заняться лишь возможным устройством подвластной ему страны.

Вице-король едет завтра в Верхний Египет, где он был уже в нынешнем году два раза, но он вообще как-то переменился и ныне уже не любит общество европейцев и скорее ищет уединения.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

10/22 марта 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я имел честь получить предписание Вашего Превосходительства насчет истории в Сире и не преминул обратиться к Нубар-паше с просьбой окончить это дело миролюбиво, заставив египетскую комиссию выплатить нашим поклонникам стоимость потерянных ими вещей, всего 314 рублей 50 копеек, и деньги, истраченные ими на прокормление в Сире в ожидании парохода, а именно 227 рублей; что же касается до возвращения им платы за проезд на пароходе, то я не нашел возможным этого требовать, так как наши хаджи и поклонники привезены были из Сиры в Александрию, а последние даже до Яффы на египетских пароходах бесплатно, на основании старых билетов, взятых для следования на «Махале».

Года три тому назад посольство рекомендовало мне дело грека Закали[190]; Жадовский имел даже неосторожность выдать тогда перевод с Вашей рекомендации греческой миссии – с тех пор греки не дают мне покою, между тем, ни вице-король, ни Шериф-паша, с которым я говорил несколько раз, не хотят слышать об этом деле. Ныне Цанос и все братья Закали до того пристали ко мне, что я снова согласился отправиться вместе с греческим и французским коллегами к Нубар-паше и мы два часа мучили несчастного министра по делу грека, но все понапрасну: египетское правительство дозволяет пересмотр дела в местных трибуналах, но не соглашается подвергать его решению арбитров или комиссии.

Испанская история, о которой говорили все газеты, гроша не стоит, и вся произошла от излишней деятельности испанского генерального консула[191], не имеющего понятия о Востоке.

С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

И. Лекс

Каир

5 марта 1871 г.

Многоуважаемый Николай Павлович.

Я сейчас только получил письмо Вашего Превосходительства от 16-го марта и спешу объяснить Вам откровенно, каким образом письмо Ваше от 26-го января было в руках князя Гагарина.