Руны на клинках

— Говорит лейтенант Еремеев, — ответили через секунду. — Не стреляй, мы уходим.

— Я тебе уйду! — воскликнул я. — Откуда мне знать, что наблюдатель не вражеский, и ты не европеец?

— А мне про тебя откуда знать? — неприязненно отозвалась рация.

— У меня пушка больше, — выдвинул я веский аргумент. — Сейчас ты подходишь к наблюдателю в полный рост и машешь танкам. Потом я скажу…

— Можно с радистом? — спросил лейтенант.

— Давай, — согласился я.

Вскоре я увидел, как к наблюдателю подошли двое, один с рацией за спиной. Парень, похоже, попутал, аж бинокль уронил. А тот, что налегке, взмахнул рукой. Я велел подойти к нам всем троим. Когда до них оставалось полтора десятка шагов, передал управление огнём Пете и вылез из танка.

Парни оказались из той самой пехоты, с которой утром мы прошли через вражеские позиции. Теперь они передовой отряд, приказано нащупать контакт с соседями. Увидели они танки и решили, что задача выполнена, да я их как-то обнаружил.

Я сказал, что надо им идти щупать далее, а у нас особая задача, точно не захват территории. Однако я максимально упрощу им дело, по рации скажу своим группам.

Лейтенант Еремеев, сообразив, что сделать нас крайними не вышло, резко сменил пластинку. Уговаривал подождать тут идущую за ним основную группу и помочь охранять развилку дорог.

Я для видимости ещё подумал с мрачным лицом, нравится, когда так жалобно говорят и смотрят. Но я же сразу решил, что это хорошее завершение нашей миссии и согласился.

Заняли ротой позиции. Ещё всего разок подошла немецкая маршевая колонна. Снаряды на них не тратили, стреляли из пулемётов на крышах, и помогала пехота. Немец падал на землю и отползал, утаскивая раненых.

Европейцы к нам больше не лезли, а чуть позже и вправду подошла большая группа наших солдат. Их командир старлей Старцев уговорил меня задержаться ещё немного для надёжности.

Затем вызвал командир третьей роты, доложил, что встретил солдат с северного участка. Они сначала попытались удрать, потом делать ему мозги, наконец, признались во всём и продолжили искать соседей. Теперь по идее танки могут ехать в город.

Я ответил, что нам нужно подождать уверенной встречи участков. Командир третей роты сказал, что понял. Снова замигала на рации красная лампочка. Я переключил рацию, а оттуда раздаётся нервный голос старшего лейтенанта Серёгина:

— Чёртов боярин! Большов, сука! Отвечай, гадёныш!

— Ну, чего орём в эфире? — спрашиваю его спокойно.

— Откуда столько лезет этой несчастной немецкой пехоты⁈ — возбуждённо спросил Серёгин.

— Откуда-откуда! Из Германии, — сказал я рассудительно и ехидно уточнил. — Кто на станции работать будет? Пушкин? Ты европейца пленил?

— Берём в плен, — проворчал он. — Только больше не пропускай!

— Убили уже всех давно, — проговорил я. — К вам прошли только три роты.

— Тогда ладно, — сказал Серёгин. — А чего домой не едете?

— Решим тут кое-что, и сразу, — ответил я.

— Сильно не задерживайтесь, — попросил старлей.

Ещё через полчаса старший лейтенант Старцев сказал, что контакт установлен. Уже вечер, а скоро наступит ночь, так немец вряд ли пойдёт в атаку. Но утром солдаты снова будут счастливы видеть нас с танками у себя.

Я дал своим ротным команду возвращаться в город. Ехали по дорогам уже в сумерках — по местам недавних боёв, мимо воронок и трупов европейцев. Ехал я в танке и думал, что до города горючего точно хватит, а на дальнейшие операции надо искать.

И почему всё в жизни неправильно. Ну, не может всё со мной случаться только из-за моей вредности! И не вредный я почти — даже солдаты счастливы видеть и улыбаются.

* * *

Ближе к городу со мной связался капитан Дымов и велел ехать на кирпичный завод. Я передал команду ротным, те уныло ответили:

— Слушаем.

Не, я понимаю, что охранять мясокомбинат или молокозавод даже на войне веселее, но уныние всё-таки грех. Напомнил парням об этом и пообещал ещё поговорить с капитаном о нашей дислокации.

На въезде в город проехали блокпост из мешков с песком. Девчата в косынках и беретиках с трофейными немецкими винтовками за спинками мило отдали честь.

Возле кирпичного завода тоже встретили девушки с винтовками. Они указали, куда поставить танки. Машины расставили по всей территории с большим интервалом. К ним сразу направились цистерны с горючим и грузовики с боекомплектом.

Заряжающий Серёжа воткнул шланг, и мы всем экипажем принялись таскать снаряды и короба с пулемётными лентами. Девочки же рассказывали, что боеприпасы с некоего склада, и откуда они там взялись, они не знают. А горючее с молокозавода.

Не, хорошо, что снаряд держал невозмутимый я. Полсекунды подождал, когда Серёжа подберёт челюсть и ответственно примет снаряд, чтоб передать его Ване на броне. Передал я снаряд и спросил девчонок:

— Научились делать соляр из молока?

— Что ты! Бензин и машинное масло! — сказала одна. — А там оборудование для смешивания!

— Правда, от этой смеси моторы ломаются, — проговорила вторая. — Но танки всё равно раньше сгорят.

— А потом? — сказал я с очередным снарядом.

— Потом мы победим, и всё новое привезут из Европы, — ответила мне первая на полном серьёзе.