Руны судьбы

– Она, она, – с непонятным выражением сказал Лис, помолчал и вдруг добавил: – Ну, хорош притворяться, слышишь? Открывай глаза.

Девушка не сразу поняла, что последние слова предназначались ей, а когда поняла, невольно напряглась. От взгляда травника это не укрылось, он рассмеялся, весело, легко, беззлобно, встал и подошёл к ней. Тронул за плечо.

– Вставай, Кукушка, – мягко сказал он. – Просыпайся. Неужели ты думаешь, что я не сумею понять, когда ты спишь, а когда просто лежишь и подслушиваешь?

Дальше притворяться было бесполезно. А впрочем, чего она ожидала? Пила вино (в кружке, наверное, ещё осталось на донышке), безрукавку без спросу напялила, да и меч висит, наверно, косо… Она вздохнула, повернулась на спину и посмотрела снизу вверх на травника. Перевела взгляд на его ночного гостя – тот сидел у камина и пристально её рассматривал. Это был рослый мужчина лет сорока, с длинными тёмными волосами, в которых поблёскивали нити седины, и глазами как два бурава. Он был со шрамом на губе, без двух зубов, заметно щурил левый глаз; на левой же руке его отсутствовал мизинец. Должно быть, за свою жизнь этот человек успел побывать не в одной серьёзной переделке. Во всяком случае, меч свой он предпочёл оставить под рукой. Под его взглядом Ялке стало неуютно, она вжалась затылком в подушку и натянула одеяло до подбородка.

– Не бойся, – уловив её смятение, поспешил сказать травник. – Это Золтан, он друг. Он тебя не обидит.

– Почему – Кукушка? – тихо спросила она.

– Ну, надо же мне тебя как-то называть, раз уж ты не представилась.

– Я Ялка.

Тот кивнул без тени усмешки, как кивают взрослые ребёнку, который говорит им: «Я лошадка!» или «Я кораблик!» Девушке почему-то стало неловко, словно она назвалась чужим именем.

– Зови меня Лис, – представился травник.

– Ты сжёг мою одежду?

– Нет, только башмаки, остальное я выстирал. Рубашку потом постираешь сама. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо… Есть хочу.

Травник улыбнулся.

– Ну, это не смертельно. Вылезай из кровати. Сейчас мы с Золтаном что-нибудь сготовим.

Ялка встала, повторив свой фокус с одеялом. Травник цокнул, как белка, и одобрительно кивнул. Ничего не сказал. Она подошла к столу, немного стыдясь своего неряшливого вида и всклокоченных волос, однако брошенный украдкой в сторону мужчин взгляд дал ей понять, что ни травника, ни его приятеля это не волнует, и она успокоилась.

За окном по-прежнему было темно.

– Который час? – спросила она.

– Около пяти. – Травник помолчал. – Зачем ты вынимала меч?

Ялка покраснела от стыда, даже не задаваясь вопросом, как тот догадался.

– Я… я испугалась, – призналась она. – Тут были крысы, на столе, три штуки. Толстые, противные, фу… – девчонку снова передёрнуло.

– А! – рассмеялся травник, словно услышал хорошую новость. – Адольф, Рудольф и Вольфганг Амадей. Вылезли всё-таки. Ну и что?

– Они хотели хлеб стащить.

– Пускай тащили бы: они тут часто шастают, я им нарочно корки оставляю, я всё равно поджаристые не люблю. А то книги грызть будут. Надеюсь, ты их не зарезала?

Впервые Ялка видела его улыбающимся, и это зрелище ей неожиданно понравилось. У него была хорошая улыбка. Кое-где не хватало зубов, но это уж как водится.

А улыбка всё равно была хорошая.

Вот только в голубых глазах читалось: «Врёшь».

– Значит, ты крыс испугалась, – подытожил он.

– Да. Они… – Ялка умолкла и закусила губу. Покосилась на Золтана, на травника, потом решилась и закончила: – Они разговаривали.

– Разговаривали? – травник поднял бровь.

– Мне так показалось. Я их… слышала.

Лис как-то растерянно улыбнулся и обернулся к Золтану. Лицо у того осталось подчёркнуто серьёзным. В глазах застыло недоверие и что-то, похожее на безысходность.

– Вот видишь, – сказал травник с непонятной горечью в голосе. – Я же тебе говорил!

И тут, будто эта горечь всколыхнула память, Ялка вспомнила всё: и дорогу, и маму, и Михеля, и свои поиски.

И разрыдалась.

* * *

Альфонсо Рохелио Родригес де Лас-Пасиа с отвращением выплюнул на пол тягучую тёмную слюну, положил за щёку свежий ком табачной жвачки и водрузил ноги в сапогах на соседнюю лавку – поближе к камину.

– Дерьмовая страна, – сказал он и с подозрением оглядел своих спутников, надеясь, вероятно, что те затеют спор. Но все согласно закивали. Даже Санчес, забияка и крикун, не стал ругаться на Родригесовы ноги, оказавшиеся рядом с ним, просто отодвинулся подальше.