Рус

Поутру, не похмелившись и даже не позавтракав, ломанулись в атаку. Штурмовали с трех сторон. Впереди неслись с десяток берсерков, если я правильно определил. Иногда и обычные воины напяливали поверх доспехов волчью или медвежью шкуру. Издали их можно было принять за берсерков. Троих нашпиговали стрелами на подступах к валу. Видимо, я неправильно идентифицировал их, или не такими уж живучими были берсерки, даже под действием наркоты.

Я остановился у подножия вала и начал расстреливать защитников города. В первую очередь целил в лучников. Их было много и до начала ближнего боя наносили большой урон. Викинги, особенно молодые, не приучены защищаться от стрелкового оружия. Их стихия – рукопашная. Как только поднимались по лестницам, вступали в бой с защитниками города, убитых и раненых сразу становилось больше среди последних. Хотя и среди викингов хватало погибших. Много положил белокурый гигант в кольчуге, но без шлема, который орудовал длинным, под свой рост, двуручным топором. Одним ударом он раскраивал и щит, и шлем, и голову врага. Не удивлюсь, если он скандинав и сейчас бьется с соплеменниками. Я попал белокурому в левый висок. Стрела влезла по самое оперение, но гигант еще какое-то время продолжал махать топором, хотя и медленнее. Его прикончил викинг низкого для скандинавов роста, отбивший топор наклоненным щитом и всадивший длинное узкое острие копья под выбритый подбородок. Оружие, в первую очередь, конечно, стрелковое, сильно уравнивает в бою шансы людей разного телосложения.

Викинги перебрались на сторожевой ход, и дело пошло быстрее. Защитников становилось все меньше, и вскоре никто не мешал преодолевать частокол. Атакующие сперва разделились на две части и пошли в сторону башен, а потом спустились в город. Я подождал, когда откроют ворота, и зашел в Хаммабург с видом предводителя завоевателей. Типа местечковый Наполеон.

Первым делом я поднялся на сторожевой ход и выдернул свои стрелы из убитых врагов. К моему удивлению, белокурый гигант, который лежал в луже своей крови, уже начавшей сворачиваться, был еще жив. Он вздрогнул, когда я с трудом вытянул сломанную стрелу из черепа. Из дырки вылезла бело-красная масса, похожая на мороженое, залитое гранатовым сиропом. Сонная артерия, вроде бы, не билась, но я чувствовал, что гигант жив, что ему очень больно. Кинжалом я рассек ему шею. Из раны вяло потекла алая кровь.

Поскольку добычу будем делить по-братски, а не поровну, смысл суетиться, собирая ее, отсутствовал. Я отправился искать бабу покрасивее в доме побогаче, чтобы еще и накормила от пуза. На не мощенных и довольно таки грязных улицах, так не похожих на будущие германские, валялись трупы защитников города. Что ж, они сражались, пусть и безуспешно – честь им, но не хвала.

45

Подтвердив статус добычливого великого конунга, Рерик Священник просидел до конца года в Утрехте. Так понимаю, слишком много души и надежд вложил он в поход в Ютландию, поэтому из-за неудачи выгорел полностью. Летом к нему несколько раз приплывали другие конунги, предлагали возглавить налет на Западно-франкское королевство, где викинги орудовали сразу в нескольких местах. Уклоняясь от сражений с королевской армией, морские разбойники захватывали небольшой город и окружающие его деревни, грабили и при приближении опасности уходили в море. Не зная, где именно нападут, и не имея флота, чтобы перехватить их на подходе или догнать при отходе, Карл Лысый практически безуспешно мотался по своим владениям, пытаясь защитить хоть что-нибудь.

В начале осени, поняв, наверное, что в этом году и следующем военная добыча не светит, Хасколд Леворульный напросился вне очереди на зимовку в Алдейгью. Поваляет там дурака год и получит восемь с третью марок (два с лишним килограмма) серебра. Может, и еще что обломится. Поскольку я, когда это было выгодно мне, считался членом экипажа лангскипа, присоединился к мероприятию. Тем более, что моя жена Лейбовера опять была беременна. Да и влекло меня к соплеменникам. При всем отличии словен от будущих русских было между ними что-то общее, пока не уловленное мной, Они, словно бы, располагались на одной линии с потомками, но пунктирной.

Отправились на трех судах в начале октября. В Балтику попали короткой дорогой, воспользовавшись Воловьим бродом и выиграв пару дней. Когда мы проходили мимо Хедебю, там на всякий случай закрыли ворота и приготовились к обороне. Скандинавы – люди честные, но во время войны подлость принято называть хитростью. Дальше уже мы шли предельно осторожно. У скандинавов ограбить грабителя, возвращавшегося осенью из похода с богатой добычей – любимое занятие. Наверное, прошел слух, что мы идем, так сказать, в балласте, поэтому обошлось без стычек, хотя наши ждали и надеялись. Убить и ограбить попытавшегося проделать это с тобой – и вовсе святое. На Аландских островах грабанули деревеньку лопарей, захватили шесть белобрысых и голубоглазых девок, которые скрасили нам последнюю часть путешествия.