Русь юродская. История русского юродства в лицах и сценах

А в семь лет он вдруг совершенно преобразился. Хворающий прежде от малейшего ветерка, теперь он круглый год ходил в одной длинной рубахе и босиком, позабыв какие бы то ни было хвори. Вскоре он стал почитаться среди земляков святым праведником, блаженным. Впрочем, как почти всегда это случалось с юродивыми, нашлось в городе и немало досужих недоброхотов – и не только малолетних, – которые забавлялись, преследуя юродивого, насмехаясь и глумясь над ним: то мукой обсыплют, то смолой заляпают, а то просто ударят или толкнут в грязь потехи ради.

Но Андрею Ильичу такие преследования, кажется, были вовсе не в тягость. Он не только их никогда не избегал, но, напротив, усугублял свои неприятности. Константинопольский его тезка убегал от докучавших ему детей. А симбирский Андрей, бывало, стоит, переминается с ноги на ногу, бормочет что-то невнятное – «бум-бум-бум» – и лишь улыбается на детские шалости, порой далеко не безобидные. Иногда, впрочем, он на несколько дней исчезал, скрывался где-то – видимо, все-таки ему хотелось побыть одному, отдохнуть от чрезмерного внимания к своей персоне со стороны некоторых заинтересованных лиц.

Андрей Ильич был одним из немногих юродивых, у кого имелось постоянное место жительства: после смерти родителей он одно время жил у брата, а когда умер и последний, блаженного стала опекать его сестра Наталья, для чего даже вышла из монастыря. Одна из горячих почитательниц Андрея Ильича, местная помещица Е. А. Мельгунова выстроила на свой счет домишко в усадьбе осиротевшей дочери старшего брата юродивого – Агафьи. Там Андрей Ильич с сестрой и поселился. Мало того, сердобольная помещица ежегодно выделяла Наталье Ильиничне средства на содержание блаженного брата. Так что можно сказать, дружная семья Огородниковых жила пристойно и небездоходно.

Но, разумеется, у Андрея Ильича было своеобразное понимание достаточного существования. Единственная холщовая рубаха, как мы отмечали, составляла весь его гардероб. Питался он чаем с черным хлебом. Впрочем, хлеб любил помазать медком. Самым изысканным лакомством блаженного был компот из сушеной ягоды. Некая маловерная симбирженка однажды сказала кому-то: какой он святой? все чай пьет только с медом! Назавтра к ней пришел Андрей Ильич, склонился над поганым ведром и принялся есть помои.

В другой раз один почитатель юродивого решил угостить его коврижкой. Но по дороге малодушно подумал: зачем я несу ему такую большую коврижку? пожалуй, и не съест всю; лучше бы я детям половину отломил. Но все-таки не стал возвращаться и скрепя сердце принес гостинец целиком. Андрей же Ильич, приняв от доброхота коврижку, отломил от нее небольшой кусочек, а остальное вернул назад.

А какая-то симбирская помещица послала однажды к празднику Андрею Ильичу от своих щедрот целый воз провизии: крупы всех сортов, яиц, масла, конечно, его любимого меда и прочего. Посыльные стали уже таскать кульки и кадушки в хижину, где жил блаженный с сестрой, как вдруг прибежал Андрей Ильич, замахал на холопов руками, забранился неразборчивой бранью и знаками показал людям грузить провиант назад в телегу и уезжать восвояси. Оказалось, что помещица, бывшая редкостным деспотом, щедро одаривая знаменитого блаженного, едва не на смерть заморила своих крепостных. Принять даров от такой жертвовательницы Андрей Ильич, естественно, не мог.

И в Симбирске, и даже его за пределами Андрей Ильич почитался «святым праведником», «человеком Божиим». Многие искали его внимания, будто какой высокопоставленной чиновной особы. Широкое же почитание симбирского юродивого началось с 1810-х годов. Тогда ставший уже знаменитым Серафим Саровский говорил визитерам из Симбирска: «Зачем вы ко мне, убогому, ходите в такую даль? У вас лучше меня есть – Андрей Ильич. Его спрашивайте». Люди вначале недоумевали: о чем его вообще можно спрашивать, ведь он же несчастный убогий, безрассудный, к тому же нем как рыба… Но скоро жители Симбирска убедились в необыкновенных способностях Андрея Ильича, а потом научились понимать и пророчества его без слов.

Вот что заметили симбирские обыватели. Если, скажем, Андрей Ильич заходит в чей-нибудь двор или в самый дом с метлой и начинает там ни с того ни с сего подметать, владельцев ожидают перемены – скорее всего, им предстоит неожиданно съехать отсюда или по какой-то надобности продать имущество. И это еще в лучшем случае. А то и вовсе потерять все в огне. Но вообще-то Андрей Ильич считался в Симбирске верным хранителем от огненных бедствий: пока он был жив, больших пожаров город не знал.

Или приходит юродивый к кому-нибудь и не милостыни спрашивает, а сам подает хозяину монетку. Такого случая чаял весь Симбирск. Это означало, что человека ждет какой-то прибыток. Если же Андрей Ильич подаст щепку или горсть землицы, то тут уж жди беды – верное предуведомление о скорой смерти в доме.