Русь моя неоглядная

Жечь древесный уголь – на это нужны сноровка и терпение. Надо подобрать хороший сушняк, нарезать, составить в шиши, обложить его дерном. Вверху невеликое отверстие, сбоку, снизу регулируемая щель для доступа воздуха. Надо великое умение управлять огнем, чтобы бревна потомились и превратились в уголь. Многие пробовали жечь уголь – не получалось: или сгорало дерево дотла, превращаясь в золу, или обугливалось только сверху, а сердцевина оставалась нетронутой. У хорошего обжигальщика, после раскрытия «кучи-шиши», бревна рассыпались в огромные углины. Уголь этот отвозили на плавильные заводы в Григорьевское, Нытву. Из трех сыновей Федоса уголь жечь изловчился только Михаил.

Мужики долго спорили – решили идти на сплав, дело это стоящее: Россию посмотрим и деньги подзаработаем, если повезет. Сплав начинался в конце апреля. За две недели по быстрой весенней воде плоты доходили до Астрахани, а оттуда, если торопно, то за шесть недель добирались домой. Зачастую нанимались тянуть баржи вверх по Волге. Хозяин обеспечивал харчем и еще платил. Среднюю баржу тянули до десяти человек. Время уходило до двух месяцев. К уборке озимых успевали. Было решено: идут вчетвером – Иван с сыновьями Марко и Мелентием, которые жили самостоятельными хозяйствами, и Осип. Мужики плели запасные лапти, сушили сухари, коптили мясо. Отгуляв пасхальную неделю, попрощавшись с родными до начала водополи, Федос отвез сплавщиков в Добрянку. Тут из них формировали бригады: на каждый плот по восемь человек, две смены: рулевого, двух боковых и смотрящего. Запаслись сушняком для очага. Плоты собирали специалисты-плотовщики. На центральном плоту собирали рубленый домик из жердей. Выкладывали на средине плота гнездо из камней, утрамбовывали его вязкой глиной, и место для огня готово.

В апреле и начале мая Кама бурная и полноводная. Вода затапливала окрестности и на стремнине мчалась с гулом и яростью.

Главное на плоту – не зевать, чтобы не столкнуться с встречной баржой или весельным баркасом, чтобы плоты не слетелись друг с другом и не расшиблись. Самый главный на плоту – рулевой и чтобы смотрящий не был раззявой, а боковые обладали недюжей силой – могли вовремя оттолкнуться от встречного препятствия. Помолившись в соборе, мужики отправились в путь. До Казани плыли быстро, без происшествий, встречный транспорт попадался редко. Полюбовались на Казанский кремль. За Казанью в Каму впадала Волга. Два морозных течения встречались недружелюбно, боролись: чья возьмет, за кем будет власть. Плоты на стыке течений начало крутить и разламывать. Бревна стали расходиться, веревки лопаться. Сплавщики носились по плоту от края до края. Плот бросало из стороны в сторону, кругом трещало и охало. Третий разгонял плоты Осип, но по характеру горячий, больше суетился и матерился. Иван только вскрикивал и крестился, а Марко бегал за отцом и орал: «Тятенька, утонем!» Мелеха оказался более догадливым. Он сообразил, что надо править к левому берегу, более пологому, где вода шла тише. Мужики пришли в себя, начали слушаться Мелеху. Плот растрепало, надо было его стягивать. Осип, перевязывая бревна, соскользнул, и ногу зажало между бревен. Заорал: «Спасите, караул!».

Подбежал Иван с багром, отжал бревно, Осипа вытащили, но Иван на мокрых бревнах не устоял и ухнул в воду. Спасибо багро. Успел уцепиться им за бревна. Лапти намокли, тянуло вниз, багро скользило в руках. Пальцы не слушались. Мелеха кричал: «Тятенька, бултыхай ногами!» Но ноги не слушались и их свело судорогой. Мелеха выхватил багор у Марко и еле-еле смог уцепить Ивана за зипун и подтянул к плоту. Вытащили. Рубленый домик перекосился. С Ивана сняли мокрую одежду, выжали, повесили сушить, одели в сухое. Пока вылавливали Ивана, плот отжало к левому берегу и посадило на мель. За лужком виднелась деревня. Мужики стали издали кричать и махать. Подплыл на лодке низкорослый, конопатый, с большими ушами татарин. Представился: «Касим я, Касим! Садитесь по двое в лодку, перевезу в деревню. За плоты не беспокойтесь, дело к вечеру, вода спадает, сейчас плот не сдвинут, и никуда он до утра не денется». Татарин натопил баню, выпарил мужиков, напоил кумысом. Навалил овчины на пол, уложил спать. Утром на завтрак наварил огромный чугун супа из конины, в котором плавали крупные клецки. Пока одевались, полная изба набилась татар, многие хорошо говорили по-русски. Пошли разговоры. Во дворе задымил огромный самовар.