Русь моя неоглядная

Пришел Марко, почему-то сияющий, и рассказал, что отец тоже был в городе и приехал не в духе. Грозился он перестегать всех голодранцев и привез от брата бабушку с дедушкой, которые были еле живы. А лет пять назад Проня сам запряг лошадь, стащил с печи немощного своего отца, турнул следом подслеповатую мать и увез их в Пермь брату, приговаривая: «Хватит вас в доме держать. Кормил десять лет. Пусть сейчас брательник покормит». Старик плакал и просился, что милостыню будет собирать, но хочет умереть на своей печи. Но Проня не слушал его мольбы, силой затолкнул отца и мать в сани, набросил на двоих один тулуп и по морозу увез в город, хотя дорога не ближняя: день езды. А зачем сейчас привез, не знал Марко.

Парень поделился своей радостью. Тятька на масленицу женит его, и разрешил взять в жены Улю. А раньше-то он и слушать его не хотел. Марко четко прочитал, что было написано в газете, и долго еще сам объяснял, повторяя слова Лазаря о новой жизни, за которую борется товарищ Ленин. На рождество облетела деревню новость. Бабка Анисья ездила в город и привезла большой портрет бородатого человека, показывала всем, утверждала: это Ленин. Она вытащила из рамки царя Николашку и вставила новый портрет, а иконы завесила полотенцем. На другой день появился Лазарь в кожанке, с винтовкой за спиной. Мужики желали похвастаться и повели Лазаря к Анисье в избу смотреть портрет Ленина. Лазарь сказал, что это портрет не Ленина, а Плеханова, который для революции тоже много сделал, хотя по некоторым вопросам он с Лениным не согласен. «Но портрета снимать не надо, – ответил Лазарь, увидев, как нахмурились мужики. – Это наш российский первый марксист».

Мужики подшучивали над Анисьей и долго хохотали до слез. Было чему им радоваться. Лазарь тут же объявил:

– Дождались, мужики, своего дня! Я уполномочен губернским советом провести в нашей волости распределение земли и назначен председателем земельной комиссии.

Бабы почему-то от радости заголосили. Мужики, смотря на баб, не одергивали их. Пусть, мол, на радостях выревутся. Тут всех забило нетерпенье. И сгоряча, повыскакивав из изб, бросились по глубокому снегу делить землю.

Лазарь остановил:

– Давайте, мужики, пойдем по-государственному. Раз земля наша, то и мы на ней хозяева. Сначала замеряем всю пахотную землю и луга нашего починка, а потом и поделим по едокам. Лес же делить не стоит. Это наше богатство, вон сколько его. Стена сплошная. Определим, сколько надо на душу леса, чтобы построить новый дом, сарай, амбар, клеть, загон, ну а на дрова пойдет валежник.

На том и решили. Марко взялся помогать Лазарю. Целую неделю с первой зарей до поздней ночи они ходили и занимались обмером, где на лыжах, где по пояс в снегу. Когда Лазарь начал распределять землю, никто не шумел, не ерепенился. О драке и в помине не было, а то, бывало, раньше при переделке земли шла усобица за лучшие участки. Мужики тогда сходились на кольях. Сейчас же слова Лазаря принимали как закон, принимали как новую власть.

Нарезали и Проне землю, учитывая и будущую невестку Улю, и престарелых, привезенных из Перми, отца с матерью. Теперь всем стало ясно, что заставило Проню перетащить стариков себе.

Пришла солнечная масленица. Длинные сосульки пудовыми свечами свисали с крыши, падали в осевший снег. Хотя белых блинов не было из чего печь, но закатухи пекли. У кого была мука – делились. Стала земля у людей, и люди подобрели. Марко и Уля не расставались. Всегда были вместе и насмотреться друг на друга не могли, как будто после долгой разлуки. Марко нежно оберегал Улю. Казалось, что и дохнуть на нее не смел, как на пламя лучины, а то загаснет. И на всех играх, гуляньях не отходили они друг от друга. И всем было ясно – расцветала любовь.

Птицей залетной пролетела масленица, и тут все встрепенулись, где же долгожданная свадьба Марко с Улей? Сначала Марко побаивался, но потом спросил у отца, который на масленицу уезжал в Пермь:

– Как же со свадьбой, тятя? Пора сватов посылать.

Проня перекосил лицо, как старый разъехавшийся хомут, так врезал по столу кулаком, что стоявшая берестяная солонка подпрыгнула и скатилась со стола, и белая узенькая, неровная полоска соли потянулась до порога. Заревел он разъяренным быком:

– Не бывать в моем доме босячке! Вот создадим свою крестьянскую партию, без комиссаров. Новая будет власть у нас. Комиссаров выдворим. В землю их по шею закопаем. Мало им земли – пусть досыта наедятся и захлебнутся.

3. Противостояние

Красный отряд остановился в деревне ненадолго. Сменяя лошадей, бойцы двинулись дальше – белые поджимали.

У Прони в тот день забрали двух ломовых лошадей с повозками, заверили, что вернут. Проня притворялся больным. Он отправил с лошадьми отца Ульяны – Данилу. Бросил мешок овса на дорогу, велел побыстрее пригнать лошадей обратно.