Русалочка: книга-игра

Крабс заскрипел челюстями, погрозив вслед принцу клешней. На палубе затопали. Пришлось сигать за борт.

Крабс вцепился в якорную цепь и застыл, раскачиваясь. Цепь позвякивала, ударяясь о борт каравеллы. Ночь, безветренная, прохладная, бросила лунную дорожку, упиравшуюся в борт судна.

Иллюминатор был открыт. В кубрик время от времени залетали соленые брызги и хлопья морской пены. Крабс промок до нитки, но не решался вернуться на дно, в теплый домик, вырытый прямо в иле и отгороженный от соседей частоколом. Крабс мерз, мок и злился. Юноша, спавший в подвешенном гамаке, что-то бормотал во сне и часто выкрикивал, точно его мучили кошмары. Когда цепь качнулась в очередной раз, краб решился. Самое страшное, что ему грозило, – это отправиться прямо в булькающий кипяток, а краб так замерз, что мысль о горячей ванне сейчас его не пугала.

– И почему это морская ведьма решила, что Русалочка обязательно влюбится в принца?

По мнению краба, безволосое тело с гладкой кожей, на которой ни панциря, ни чешуи, и две безобразные подпорки вместо хвоста могли бы понравиться лишь существу примитивному. А Русалочка, хоть и прожила пятнадцать лет в Черном замке колдуньи Грубэ, сохранила благородство и тонкий вкус. Задумчивая и мечтательная, она так и не привыкла к сушеным тараканам и не полюбила жабью икру, поджаренную в сухарях. Редко бывала дома, предпочитая часами сидеть в лесу и грезить о чем-то. Если краб не притащит ей немного сухих водорослей, и поесть позабудет. Сядет на песок и пересыпает его из руки в руку или водит палочкой по земле, рисуя узоры. Впрочем, Крабс относился к Русалочке снисходительно, помня, что давным-давно она спасла ему жизнь. И теперь Крабс не мог вспомнить без дрожи, как ведьма собиралась окунуть его в кипяток. Но Майя расплакалась, ведьма поковыляла укачивать младенца – и краб уцелел. И всякий раз, как Грубэ собиралась избавиться от краба, как от ненужного свидетеля, Майя начинала плакать. Грубэ смирилась – от плача красота Майи могла поблекнуть. Ведьма обращала мало внимания на ребенка, но лицо и руки Русалочки оберегала, надеясь, что когда-нибудь они будут принадлежать ей.

Майя росла, как сорняк. Никто не интересовался, чем заняты мысли девочки. Лишь Крабс старался время от времени порадовать маленькую Русалочку, но Майя больше любила бывать одна. С каждым годом она становилась все прекраснее. Колдунья радовалась: когда Майя согласится поменяться с ней лицом и телом, Грубэ станет самым красивым существом в подводном царстве. Как жаль, что непременным условием такого обмена было согласие самой Русалочки!

«Майя, конечно, странная, – размышлял краб, – но, надеюсь, ничто не заставит ее сделать подобную глупость».

За многие годы Крабс привык к облику ведьмы, но нет-нет, а и его иногда передергивало от отвращения.

С приближением весеннего бала, во дворце Нептуна, ведьма все пристальнее наблюдала за Русалочкой. Не замечавшая годами, одаривавшая лишь обносками, Грубэ вдруг принялась наряжать Русалочку, всякий день меняя наряды. Запретила полоть грядки и приказала не снимать ночью перчатки из тюленьей кожи, чтобы на руках не загрубела кожа.

Краб чувствовал, либо на балу, либо после него с Русалочкой случится несчастье. Крабс был, конечно, интриганом и пройдохой, но крохи совести у него оставались. Он узнал – ведьма хочет, чтобы Майя полюбила земного принца. А что может быть печальнее безответной любви?

– И тогда она станет послушной мне, – шипела ведьма, следя, как в залив входит каравелла принца. – Принц не полюбит девушку-рыбу. Сердце Русалочки разобьется от горя, и тогда зачем ей красота?

Крабс долго трусил и колебался, но все же решил поговорить с принцем начистоту – потребовать, чтобы в день, когда Русалочка впервые в жизни поднимется на поверхность моря, судно принца не покидало гавань.

Но принц то ли не слышал, то ли не понимал речь морского народца.

Майя по пояс высунулась из окна верхней башни и уже собиралась окликнуть Крабса. Ее приятель в последнее время вел себя все таинственнее. Всякий раз, когда Майя ловила на себе взгляд краба, ей казалось, что служка ведьмы хочет ей открыть какую-то тайну.

– Майя, ты опять заперлась?

Русалочка, услышав голос колдуньи, отпрянула от окна. Грубэ боком вплыла в светлицу. Майя покраснела, теребя локон. Ведьма принюхалась, но ничего подозрительного не заметила.

– Я, пожалуй, замурую вход в верхнюю башню, – буркнула Грубэ на всякий случай.

– О, не надо, тетушка, – Русалочка с мокрыми от слез глазами прижалась губами к безобразной руке старухи. – Пожалуйста!

Ведьма подобрела, победно глядя на сжавшуюся в комок Русалочку.

– Ну, так уж и быть! Не бойся – я пошутила! – и расхохоталась, довольная собой.

Точно прогрохотала лавина, так оглушил смех колдуньи. Русалочка с ненавистью глянула на нее. Ведьма скрипнула клыками:

– Сколько волка не корми..! – и добавила: – Я хотела тебе сказать, чтобы ты сегодня не входила на мою половину. У меня будут гости!