Русалочка: книга-игра

Наконец, принц вскочил и быстрым шагом пересек конюшню. Соломинки пристали к одежде. На щеке отпечатались красные рубцы от сухих стеблей. Таким он и предстал перед Русалочкой.

Майя все эти часы так и просидела на заднем дворе. Принц притянул Майю к себе.

– Не плачь, найденыш, – нежно попросил принц, – я никому не позволю больше тебя обидеть.

Он поцелуями высушил мокрую соль на ресницах.

– Ты веришь мне? – принц заглянул ей в глаза. – Веришь во всем?

Но ответа и не требовалось...

В ту же ночь при свете факелов от крепостной стены отделились два всадника. В одном стража узнала принца. Его спутница ловко держалась в седле и не отставала. Помчались доложить королеве. Но пока добудились, пока снарядили погоню, два всадника исчезли из виду и потерялись на дорогах королевства.

В деревенской церквушке принц Алан и Майя, сменив имя и платье, обвенчались.

Погоня доскакала до деревни на третий день. Капрал тумаками выгнал священника из постели. Тот хлопал опухшими ото сна глазами:

– Да, видел...

– Да, венчал...

– Что тут дурного, если юноша и девушка любят друг друга?

Капрал перевернул округу, но никого не нашел. Погоня тронулась дальше, рассыпавшись по дорогам, городам и весям королевства.

Трактир «У дороги» – невзрачное строение из некрашеных бревен – стоял прямо на перекрестке. Четыре пути сходились тут и, посплетничав, разбегались на четыре стороны света.

Место было открыто всем ветрам. По дорогам шалили разбойники. Окрестные жители косились на трактир:

– Видно молодой хозяин не в себе, раз решился построить доходное место в такой-то глуши!

Но трактирщик, юноша лет шестнадцати, на эти разговоры посмеивался:

– Всех денег не соберешь, зато никто не похвалится, что ушел от меня пьяным.

Его слуга, подросток, немой от рождения, согласно кивал.

Крестьяне, возившие мимо трактира пшеницу на ближайшую ярмарку в приморский город, опрокинув стаканчик, не задерживались в заведении: к ночи трактир наполнялся скрежетом, где-то на чердаке завывала неприкаянная душа. Подвыпивший гость крестился и – шапку в охапку.

Хоть и страшно было на ночной дороге, а в трактире– еще страшнее, он явно был пристанищем чертовщины. Видели по ночам в чердачном окошке огонь. Слышали девичий смех, хотя кроме хозяина и слуги в трактире вроде не было никого другого.

А принц Алан, выпроводив последнего гостя и заперев дверь на засов, снимал жилет, сдергивал шелковый галстук. Степенно собирал снедь: творог, мед, молоко, иногда, если удавалось сторговать, дичь.

Майя тем временем снимала мужское платье. Распускала волосы, причесываясь перед осколком стекла. Русалочка улыбалась. Зеркала были слишком правдивы, а ее жизнь походила на сказку. И в трактире «У дороги» не было ни одного зеркала.

Алан же, подбросив дров в камин, поднимался на чердак. Он, доставал отбитое бутылочное горлышко– оно-то, вставленное в щель, и завывало по вечерам, когда ветер дул с моря. Лишние глаза были принцу и найденышу ни к чему. Нехитрая уловка разгоняла загулявших и наводила страх на окрестности.

А молодые были счастливы, довольствуясь друг другом. Майя научилась читать мысли принца. Он угадывал ее желания по движению губ.

В тот злополучный вечер поужинали рано. Последний гость убрался восвояси еще засветло. За окнами шумела гроза. Дорогу размыло, превратив в месиво воды и грязи.

Русалочка, подобрав юбку, поднималась по лесенке на сеновал. Она больше любила спать на открытом воздухе. Во дворе стоял сколоченный из жердей сарай, точнее навес, набитый сеном. Когда принц прилег рядом, приминая колючие стебли. Русалочка еще не спала. Под навесом было тепло. Трава сладко пахла. Под пальцы попалась засушенная ромашка.

– Любит, не любит, – ломкие лепестки рассыпались трухой.

– Перестань, – отчего-то Алан почувствовал раздражение.

Честно говоря, идиллия ему немного приелась. Стоило ли столько знать и уметь, стоило годы изучать языки, путешествовать по разным странам, чтобы лучше управлять королевством, когда настанет время, – и все это для того, чтобы весь день прислуживать другим.

Он любил найденыша, но всегда относился к ней, как взрослый к ребенку: с долей иронии и покровительства.

Майя догадывалась. Ее сердцу нужна была только любовь. А принц начинал тосковать по собеседникам. Привычка приказывать порой оборачивалась дракой с пьяноватым гостем. Причем не всегда гость уходил в синяках.

Как-то в трактир завалила ватага моряков. То ли от долголетней привычки жить на борту, то ли от горячительных напитков, до которых команда дорвалась, а только один из них, красноносый боцман, мимоходом грубо окликнул Русалочку. Не услышав ответа, схватил слугу за кисть.

Алан бросился на помощь и замахнулся на обидчика...

И тут же кулак, испещренный наколками, врезался в челюсть принца.

Майя попыталась вклиниться между сцепившимися.

Из-за стола поднялись приятели боцмана. Матросу объяснили, что мальчик немой. Усадили. Плеснули в кружку вина. Все еще угрожая и косясь на Алана, которого сдерживала Майя, боцман угомонился. А принц недели две ходил с синяком на щеке.