Русло реки

— Это не любопытство, Веран, — сказала я. — Если мы пойдем к реке, и нас поймают, и они увидят, что мое клеймо не завершено, куда я попаду? И если ты думаешь о своих идеях насчет моей личности, то это не поможет…

Он вскинул руки.

— Я ничего не говорил.

— Но ты думал об этом.

— Нет, пока ты не подняла тему.

— Как будто родство с нужными людьми — все, что нужно, чтобы быть выше системы, — я сжала кулаки.

— Не злись, Ларк, — он раскинул руки. — Ты злишься на меня за то, чего я не говорил. Даже не думал. Ты просто… злишься.

— Я просто злюсь, — повторила я, мне нравилась вспышка энергии от эмоций вчера. Голова гудела, начиналась головная боль. — Я злюсь на тебя.

— Но я ничего не делал. То есть… я знаю! — он замахал руками. — Я знаю, что ошибался, ясно? Поверь, я знаю. Но ты ведешь себя так, словно я все это устроил, намеренно обманом заставил тебя доверять мне, чтобы бросить тебя в руки твоего разбитого эмоционально отца и смертельно больной сестры-близняшки. Я не знал, понимаешь, Ларк? Я хотел бы, чтобы ты перестала обходиться со мной так, словно я намеренно порчу твою жизнь. Я не знал, что ты — Мойра.

Я ненавидела это имя. Оно задевало все больше каждый раз, когда я слышала его, шрам открывался, его тыкали снова и снова. Я развернулась, оставляя пятками вмятину в почве, и пошла прочь от него. Он звал меня, но я не остановилась. Я уже не могла быть близко, он мог поспешить, мне плевать. Крыс побежал за мной, вывалив язык изо рта. Вокруг нас мерцала трава.

Я знала, что Веран следовал за мной, он часто звал меня, голос был возмущенным и далеким. Я не замедлилась. Земля плавно поднималась, и мне приходилось размахивать руками, чтобы быстро шагать. Солнце опускалось, обжигало с силой мои открытые лоб и щеки. Я подумывала снять жилетку и закрепить ее на голове, но уже разошлась. Я не хотела останавливаться, гнев гнал меня, но уже ощущался не оправданным, а подлым.

Я была подлой, бессердечной. Я была глупой.

Голова болела.

Когда я последний раз пила? Капли этим утром не считались.

Вчера у источника воды, дома в Трех линиях. Но не долго, помешали солдаты. И до этого был побег из Пасула, еще раньше — поездка в Пасул, бой на мечах, в котором погиб Доб Грязь, и бой до этого потянул мое плечо, и горящее здание в Утциборе, Роза, и то, как я несла Верана вниз по склону, а потом поднималась за водой. Вот. Вода на той гряде из известняка до того, как у него случился припадок. Тогда я хорошо напилась, вода была холодной, чистой, без коров и грязи.

Небо было слишком ярким, трава была слишком яркой. Солнце было передо мной, белое и большое.

Я подняла руки, чтобы прикрыть ими глаза и идти вслепую, лишь бы отдохнуть, но удивилась тому, какими тяжелыми были руки. Потребовалось много сил, чтобы поднять их от уровня талии, и когда я подняла их, я не смогла удержать — они упали, как чугун, к земле.

Я уже такое ощущала, как раз у того можжевельника неподалеку, когда ползла среди травы прочь от телеги рабов, когда я шла и шла с незаконченным кругом, выжженным на руке…

Солнце растекалось в небе.

Трава стала белой.

Я накренилась и пропала.

8

Тамзин

Мне нравилась моя подруга Соэ Уркетт по многим причинам — и одной из важных было то, как мы сохраняли друг другу разум, когда поняли, что ввязались в работу на работорговцев с черного рынка — но я не ценила так сильно ее невозмутимость до этого. Когда она открыла дверь и увидела принца Моквайи и меня — шатающихся и почти неузнаваемых — на своем пороге, она не завопила. Быстро привязав поводья наших лошадей на своем крыльце, она сжала наши плечи и повела нас в дом, почти толкнула на стулья у кухонного стола.

Глубокий аромат жареных грецких орехов окутал нас. Когда мы с Соэ работали на работорговцев, она была поварихой, но теперь она зарабатывала, делая масла и вина. У нее было только три пресса в поселке Великанши, и ее дни были наполнены давкой ягод салал для вина и грецких орехов для масла. Корзинка полуочищенных орехов стояла на столе, она подвинула корзинку, когда я села.

— Я знала, что это было неправдой, — сказала она, обрушив ладони на стол. Ее длинная черная коса скользнула на плечо, кудрявый конец задевал дерево. — Я знала, что слухи ошибались. Я сомневалась, когда услышала о нападении бандитов у Виттенты, но когда люди стали говорить, что принц дезертировал, я поняла, что ты не умерла, Тамзин.

— Они говорят, что я дезертировал? — Яно опешил. — Куда? На Восток?

— Это одна из историй в городе, — сказала она. — Слышала на прошлой неделе. Я Соэ.

— Яно, — сказал он.

Она кивнула и оттолкнулась от стола.

— Какой чай будете?

— О, крепкий, пожалуйста.

Она повернулась к шкафчику, а Яно посмотрел на меня. Я указала на спину Соэ.

Он кашлянул.

— Соэ, перед тем, как мы начнем, ты должна знать. На Тамзин напали возле Виттенты. Они порезали ее язык. Теперь ей сложно говорить.