Русло реки

Я играла до боли в пальцах, поменяла мелодию на песню о мужчине, который нашел золотую монету и отдал ее, а она вернулась к нему в час нужды после четырнадцати куплетов. К тому времени туман испарился. Золото мерцало на площади, и толпа редела. Длинный стол установили перед трактиром, выложили на нем медовые кексы и медовуху, и туда отправились мои зрители, собралась небольшая толпа. Я видела, как мои памфлеты передавались из рук в руки.

Я доиграла последние аккорды и опустила ладони на дульцимеру. Все памфлеты разобрали. Несколько человек бросили монеты — в основном, медяки и один серебряный полумесяц, его опустил на сцену мужчина, прочитавший мое сочинение полностью, потрясенно посмотревший на меня. Он решительно вытащил монету из кармана, показал ее мне и опустил. Я повесила дульцимеру на ремешок и опустилась на корточки, чтобы собрать монеты в ладонь.

Когда я подошла к столу у трактира, несколько человек подошли ко мне.

— Мисс, у меня есть пара вопросов…

— Моя сестра шесть лет работала так, и она говорит такое же, как тут…

— Я всегда говорил, что рабство — это проклятие, да, Хэм? Но хочется знать, будет ли из этого что-то…

— Кто это писал? Копии почти идентичны!

Я отмахнулась от комментариев, указала горестно на свое горло. Я сделала пару печальных хриплых звуков. Некоторые встревожились, а потом ушли к своим делам, поняв, что я не могла им ничего рассказать. Недостаток, который мучил меня пару недель назад, не давал участвовать в разговорах вокруг меня, теперь только радовал меня, и пришлось даже подавить улыбку.

Я дала им свои слова.

Посмотрим, что они сделают с ними.

Я купила за медные монеты пять медовых кексов и бутылку медовухи в таверне. А потом забрала свою лошадь и, жуя кекс, повернулась к почте.

Я взяла серебряную монету, которую оставил мужчина, внимательно прочитавший мое сочинение, вспомнила шрам на его запястье под рукавом. Я принесла шесть аккуратных стопок памфлетов на почту, перевязала их бечевкой и заплатила монету за то, чтобы их доставили во все города вдоль южной дороги.

Радуясь от меда и успеха, я вернулась к лошади, осторожно сложила дульцимеру и оставшиеся памфлеты. А потом забралась на лошадь, повернула ее на север — к Толукуму.

37

Веран

Медальон позволил мне доехать до города в Переходе Оссифера сзади телеги с сеном. Фермер не ехал в Толукум, но, может, ощущая вину за то, что получил серебро, но не довез меня до нужного места, он дал мне полумесяц, этого хватало на ночь и еду в таверне.

— До Толукума еще пять миль, — он кивнул на дороге. — День заканчивается, лучше переночуй где-нибудь, в городе полумесяц далеко не заведет.

Я поблагодарил его за совет и поездку, смотрел, как он ехал прочь к ближайшей таверне. Я зашагал, оставляя таверну позади. Я потратил полумесяц у прилавка, продающего пирожки, забрал сдачу и пошел дальше.

Я знал, что Ларк и другие сказали бы из-за того, что я пропустил шанс на еду и ночлег в таверне, но я не давил на себя. Я все спланировал. Оставив других вчера, я шел и шел, миновал поселок Великанши и направился по дороге. Я миновал несколько путников, но только один был с телегой, и они двигались не в том направлении. И я шел. Наступила ночь, и я хотел продолжать, очень хотел двигаться дальше, шаг за шагом, ближе к Ларк и Толукуму. Но мама говорила в моей голове, и я знал, что от меня не будет проку, если у меня случится припадок посреди дороги во тьме ночи. И я скрылся среди стволов красных деревьев, зарылся в кусты у корней. И уснул. Укутался в плащ, маленькое насекомое у ног великанов. Я спал лучше, чем во многие другие бесцельные нервные ночи. Я спал, будто у меня была причина на это.

С первым холодным прикосновением утра я проснулся, мокрый от росы, затекший, но отдохнувший. Я поблагодарил дерево и вернулся на дорогу. Через пятнадцать минут телега с сеном подъехала за мной. Через еще пять минут мое серебро оказалось в кармане мужчины, и я оказался среди его колючего груза. И хоть я хорошо спал ночью, я дал себе отдохнуть еще. Я прошел несколько часов, качаясь в телеге под редеющими ветками красных деревьев, пока они не сменились открытым небом.

Теперь я был готов идти.

Пять миль до Толукума.

Пять миль до Ларк.

Когда я оставил позади последние здания Перехода Оссифера, я заметил, что бирюзовые ленты, которые висели на магазинах несколько недель, сменились трепещущим золотом. Первое сентября. Это не было чем-то примечательным, но сегодня должна была закончиться наша дипломатическая поездка. Если бы все шло по плану, мы с Ро и Элоиз садились бы сейчас в кареты, собираясь домой. Вместо этого я двигал ногу одну за другой, направляясь в Толукум. И вместо Ро или Элоиз я шел к потерянной принцессе озера Люмен.

Уже не потерянной.

Но точно в беде.