Русофобия. История изобретения страха

Пересказывать книгу Кюстина, пожалуй, нет смысла, она хорошо известна. Другое дело, что каждый читатель находит в ней что-то своё. Поэтому для одних Кюстин — откровенный русофоб; для других — вовсе нет, поскольку он якобы всего лишь рассказал правду о России, и русские такие и есть, да и в целом он написал много хорошего о России. Подобное мнение весьма распространено и по сей день, особенно в некоторых интеллектуальных кругах в самой России. Следует отметить, что обычный европейский обыватель, да и не только, несмотря на регулярные переиздания книги на Западе, в целом её не знает. Напротив, наши соотечественники, настроенные оппозиционно или критично по отношению к российским властям, очень ценят эту книгу как важный источник информации не столько о российской истории, сколько о системе российской политической власти. Например, Е.Г. Ясин в предисловии к книге французского исследователя Ж. Соколоффа «Бедная держава», в которой автор высоко оценивает идеи Кюстина, отмечает: «Сегодня наши государственники и националисты костят его (Кюстина — Н. Г.) почём зря. Злобный был маркиз, однако писал пусть неприятную, пусть с передержками, а всё-таки правду. Но мы не желаем слушать критику от иностранцев: у них самих, дескать, пригороды бунтуют и негров вешали»[925]. К этому добавляется ещё один момент: почему-то очень многие (как среди обывателей, так и среди отечественных интеллектуалов) убеждены, что взгляд со стороны — объективнее и точнее, а изнутри мы что-то важное не замечаем. Отчасти так и есть, но при условии, что у наблюдателя имеется действительно желание увидеть, а не подогнать увиденное под уже сложившуюся схему. Собственно, выше упомянутый Е. Г. Ясин и сам представляет ту же самую «вечную Россию», что и Кюстин, точнее, имеет ту же оптику восприятия, отсюда и его вывод: «…необходимы гибкие институты, высокие образованность и культура, неразрывно связанные со свободой и доверием. Они, однако, несовместимы с государственным деспотизмом, произволом, великодержавностью, съедающими силы народа»[926].

В каждой книге есть выводы, своего рода квинтэссенция того, что хотел сказать автор. Такое заключение, озаглавленное «Краткий отчёт о путешествии», завершает и работу Кюстина. Давайте посмотрим, какие выводы о России, по мнению самого автора, являются важнейшими.

Итак, Россия — страна непонятная, отсталая и дикая: «Русская цивилизация ещё так близка к своему истоку, что походит на варварство. Россия — не более чем сообщество завоевателей, сила её не в мышлении, а в умении сражаться, то есть в хитрости и жестокости»[927].

Не приобщившийся к подлинной, то есть западной, цивилизации, русский народ аккумулировал в себе самые отвратительные качества других народов: «У русских не было средневековья, у них нет памяти о древности, нет католицизма, рыцарского прошлого, уважения к своему слову; они доныне остаются византийскими греками — по-китайски церемонно вежливыми, по-калмыцки грубыми или, по крайней мере, нечуткими, по-лапонски грязными, ангельски красивыми и дико невежественными (исключая женщин и кое-кого из дипломатов), по-жидовски хитрыми, по-холопски пронырливыми, по-восточному покойными и важными в манерах своих, по-варварски жестокими в своих чувствах…»[928]

При этом русский человек не способен к созиданию чего-то нового и самобытного: «…весь его талант — мериться с другими; весь его гений — подражательство <…> Призвание русских — переводить европейскую цивилизацию для азиатов <…> Россия — общество подражателей, а всякий, кто умеет лишь копировать других, неизбежно впадает в карикатурность <…> За четыре века колебаний между Европой и Азией Россия до сих пор так и не сумела оставить делами своими след в истории человеческого духа, ибо национальный её характер изгладился под толщею заимствований».[929]

Русских даже нельзя назвать нацией, это просто сборище рабов под скипетром деспотичной власти и покровом тотальной лжи, лицемерия и армейской муштры: «…русского народа ещё и нет — есть только императоры, имеющие рабов, и вельможи, также имеющие рабов; народа они ещё не образуют <…> Какова бы ни была в России видимость, под нею всегда таятся насилие и произвол <…> Русский деспотизм — это лже-порядок, так же как наш республиканизм — лжесвобода <…> Образец всего их общества — армейский полк с его мелочною дисциплиной»[930].

При этом подданные, они же рабы, поклоняются самодержцу как языческому тотему: «Попробуйте же любить и защищать истину в стране, где основа государственного устройства — поклонение идолу! Ведь человек, который может всё, — это ложь, увенчанная царскою короной. Как вы понимаете, речь у меня сейчас не об императоре Николае, но о российском императоре вообще»[931] . Итак, власть в России априори не может быть иной, она деспотична и лжива по определению, хотя лично императора Николая Кю-стин всё-таки «пощадил».