Руссиш/Дойч. Семейная история

Перед смертью Максимилиан изложил своё духовное завещание детям и внукам:

– Шпрингдерхаузены и Селижаровы от одного корня произрастают. Они – части одного целого, а значит, следует им так или иначе срастаться. В следующем поколении должны обе ветви породниться. И ещё одно. Концерн обязан идти на восток, в Советский Союз. Эмиль, ты, как главный стратег, помни, что первый шаг за пределы Германии твой дед Вилли в Россию сделал. Что не получилось тогда, шестьдесят лет назад, непременно получится в будущем. Коммунизм рано или поздно объявит о своём банкротстве. Великая страна Россия должна со временем стать вторым домом, второй опорой для нашего концерна.

Любимая Максом боннская газета «Генераль-анцайгер» была переполнена объявлениями о кончине одного из самых известных предпринимателей региона: «Супруга, дети и внуки с глубоким прискорбием извещают…», «Наблюдательный совет концерна выражает…», «Члены правления…», «Коллектив компании…», «Близкие друзья…», «Союз предпринимателей строительной отрасли…», «Профсоюз строителей…», «Городской совет Бонна…», «Администрация Бад Годесберга…».

Ряд местных изданий и даже «Франкфуртер Альгемайне» откликнулись развёрнутыми некрологами о создателе одного из флагманов строительной промышленности Германии – концерна «Шпрингдерхаузен». К счастью, кроме членов семьи, свято хранивших фамильные тайны, никто из авторов этих вполне добротных материа-

лов не располагал подлинными сведениями о биографии покойного. Иначе в разогретую внутриполитическую ситуацию ФРГ добавилась бы порция любопытной со всех точек зрения материи.

Спустя несколько месяцев ушла в мир иной Вальтрауд. Об утрате этой замечательной женщины Василиса горевала не меньше, чем её оба сына и многочисленные внуки. Если бы не её, Вальти, вспыхнувшая тогда, в годы Первой мировой, любовь к русскому пленному и её решительная позиция не отпускать от себя любимого человека, никакой русско-германской семейной истории не сложилось бы. Разве не так?

«Убей меня бог, – приходила к твёрдому заключению Васюта, – но историю всё же вершат женщины. Мужики просто не догадываются о том, что являются игрушками в женских руках».

В начале 70-х Западную Германию сотрясали множество сенсационных и малоприятных событий. В непосредственном окружении канцлера Брандта обнаружили разведчика Штази, что повлекло за собой отставку главы правительства. Почему основоположник разрядки из-за какого-то мелкого, низкопробного инцидента со шпионом добровольно покинул высокий пост, в Москве, где жили по другим законам, никак не могли взять в толк.

Профессионалам высшей пробы из внешней разведки ГДР удалось пристроить своих агентов и на другие чувствительные места в капиталистической Германии. Штази подкупила некоторых депутатов бундестага и таким образом оказала весомое влияние на ход принятия важных политических решений.

Одновременно кровавыми покушениями на «символы империализма» в духе русских дореволюционных «народовольцев» заявили о себе террористы из «фракции красной армии». Имена их руководителей Андреаса Баадера и Ульрике Майнхоф приобрели в Германии всеобщую известность. Но никому не пришло в голову называть в честь оголтелых террористов, именовавших себя благо-

родными борцами с капитализмом, улицы и станции метро, как это произошло в Советском Союзе.

Общество бурно спорило на темы новой восточной политики, которую с некоторыми поправками продолжил новый социал-демократический канцлер Гельмут Шмидт. Обербургомистр города Мюнстера с населением в четверть миллиона человек Буркхардт Шпрингдерхаузен почти полностью, как и четверть века назад, когда воспламенился идеями Христианско-демократического союза, разделял программу родной партии.

Единственным исключением, как и в годы молодости, значились отношения с Советским Союзом. В этом вопросе Буркхардт всецело занимал сторону социал-демократов. Он не стеснялся публично критиковать линию партийного руководства во главе с Гельмутом Колем, а ещё раньше – Райнером Барцелем, предпочитавшими видеть в СССР исключительно «империю зла».

Смерть отца подвигла Буркхардта к тому, чтобы начать реализацию клятвы, данной самому себе в момент освобождения из советского плена, – сделать всё реально возможное, чтобы Германия и Советский Союз подружились. О своём намерении породнить Мюнстер с одним из советских городов он написал послу Фалину и попросил об аудиенции.

Дело было неслыханное и абсолютно дерзкое. Послевоенное примирение немцев с кровными врагами – французами произошло в значительной степени благодаря созданию стабильного, многоквартирного, многоэтажного и многоподъездного партнёрства по линии гражданского общества. Тысячи и тысячи связующих Германию и Францию нитей установились между городами и общинами, школами и вузами, партийными, общественными и молодёжными организациями, обыкновенными гражданами. Уникальное образование – межчеловеческий мост франко-германской конструкции – вот это был бы достойный кандидат на Нобелевскую премию мира и ориентир для всех пар враждующих государств-соседей.