Руссиш/Дойч. Семейная история

И надо же такому случиться, что места рядом оказались выделенными самому министру с его молодой пассией. Козырев сразу узнал Васюту, выразил ей соболезнования. Справился, помня, что в Мехико она курировала культурные связи, о её нынешней занятости. Расставаясь, попросил на следующий день – скажем, в начале десятого, подходит? – зайти к нему в кабинет. Есть, мол, разговор.

Министр предложил работать под его непосредственным руководством в качестве помощника и советника по культуре.

«Надо отдать ему должное, – рассуждала Василиса. – Никто из его предшественников, ни Шеви, ни Громыко, ни тем более Молотов с Вышинским, даже не задумывались о роли культуры во внешней политике. А она на самом деле в состоянии вершить мировые дела. На чём основывается вселенская американизация? На политике? Да весь мир терпеть не может американцев, сующих свой нос повсюду! На экономических достижениях? Теплее, но тоже не в точку. Большинству людей наплевать на графики Нью-Йоркской биржи. Главная монета США – это даже не доллар, а массовая культура. Голливуд, Джеймс Бонд, Элвис Пресли и иже с ними – вот, убей меня бог, истинные патриоты Америки и завоеватели планеты. Да, впрочем, и Советский Союз уважали в первую очередь за его культуру, за Большой, Эйзенштейна и Малевича, а вовсе не за ракеты и гидростанции. Как можно не учитывать столь важный фактор?»

Последующие два года прошли в постоянных разъездах. Министр требовал, чтобы программа всех его зарубежных визитов включала в себя не только переговоры с коллегами в национальных МИДах, но и культурные мероприятия – открытие художественной или иной выставки, концерт известного музыканта мирового уровня, приём для местных светил искусства или – на крайний случай – демонстрацию нового российского фильма, только что представленного в Каннах, Берлине или Венеции.

Поэтому организовывать визит министра для большинства российских посольств стало делом накладным и головоломным. Задача найти за пару недель свободные помещения для всех этих светских раутов сопрягалась с головной болью – концертные залы и галереи расписывались на годы вперёд. А для министра ещё в обязательном порядке надлежало за госсчёт арендовать теннисный корт и найти достойного партнёра на игру. Козыреву даже в голову не приходило, что его коллеге в любой другой демо-

кратической стране пришлось бы немедленно подавать в отставку, если бы в печать просочилась хоть одна строчка о подобных «мелочных» деталях заграничного вояжа.

Культурное сопровождение поездок министра за границу поначалу Василисе нравилось. Однако весьма скоро она пришла к выводу что культуре в козыревской стратегии отводится роль более чем скромная. Все эти концерты и выставки должны были способствовать одному – поднятию престижа самого Андрея Владимировича в качестве покровителя искусств и просто интеллигентного, нестандартного министра западного стиля, который даже в этом измерении резко и выгодно отличался от совковых соплеменников. Ко внешней политике культура по Козыреву не имела ни малейшего отношения. Василиса стала обдумывать варианты наиболее безболезненного прощания с кабинетом на седьмом этаже.

Демьян между тем получил диплом МГИМО. Куда пойти, вопрос не вставал. Разумеется, по фамильной стезе. В том, чего не мог добиться дядя Максим, жизнь которого столь нелепо оборвалась в молодом возрасте, преуспеет в следующем поколении он, владеющий несколькими иностранными языками. Да и родители являли собой прекрасный образец для подражания.

Демократизация новой страны России привела к хаотизации государственной службы. В тех министерствах, где можно было что-то стащить или отоварить присутственные места иным способом, желающих приобщиться к строительству нового государства хватало с избытком. А вот положение в МИДе выглядело ужасающе.

Там, к сожалению, не обнаружилось объектов недвижимости для прихватизации – главного действующего персонажа России 90-х. Да что недвижимость! Куда ни кинь – всюду клин. Не доставало даже бумаги, вследствие чего проекты важных внешнеполитических решений сочинялись на обратной стороне тех документов, что не передавались в архив и шли на уничтожение. Сотрудники получали нищенские зарплаты.

Эти и другие факторы вызволили на свет явление, с которым советская дипломатия не сталкивалась, – массовый и добровольный уход со службы работников самого трудоспособного – от 30 до 45 – возраста. Дипломатов с опытом международного общения переманивали плодившиеся со скоростью грибов после дождя коммерческие структуры, где денежное содержание в десятки раз превышало мидовские оклады. Козырев со товарищи смотрел на этот печальный процесс с полным безразличием. Он и не пытался из осколков МИД СССР сформировать полнокровный МИД РФ.