Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

Нынешняя украинская, окончательно антисоветская власть к «военным преступлениям» советской армии во Второй мировой войне относит, наряду со взрывом плотины Днепровской ГЭС в 1942 году, который унес жизнь не только нескольких тысяч наступающих немцев, но и несколько тысяч жизней красноармейцев, не успевших уйти от линии обороны, и гибель нескольких десятков тысяч мирного населения, жителей центра Киева, которые погибли во время пожаров, организованных теми же диверсионными группами перед вступлением немцев в город, и т. д. и т. п. Готовность Сталина и нашего командования жертвовать жизнями своего собственного населения во имя военных целей, во имя нанесения даже незначительного ущерба противнику, шла у него не столько от коммунистического мессианизма, сколько от нашего русского пренебрежения к человеческой жизни, и прежде всего жизни собственного населения. К сожалению, мы не жалели свое население и в царское время. Понятно, что и французы, и англичане, будь они на нашем, советском месте, оставили бы окруженный Гитлером Ленинград, лишь бы не дать умереть от голода миллиону своих соотечественников. Но у нас, у русских, особая русская логика ведения войны. Никто, кроме СССР Сталина, во время Второй мировой войны не отказывался от выполнения Гаагского меморандума о военнопленных, который гарантировал им жизнь после того, как они сдали своему врагу оружие.

Но геноцид классовый, когда людей убивают во имя скорейшей победы коммунистической идеи, или геноцид этнический, когда пытаются истребить народ во имя победы арийской расы, во имя болезненного антисемитизма потерявшего разум вождя, все же несет в себе куда больше человеконенавистничества, чем геноцид во имя победы в войне. И надо сказать, что в геноциде армян во время Первой мировой войны, что бы ни говорил сегодня Эрдоган, близкая Гитлеру идея «расчистки» территорий от другого народа превалировала над военными соображениями – уничтожить народ, симпатизирующий противнику. Проводимая Лениным и, кстати, уже после гражданской войны политика террора против «реакционного духовенства» была вызвана не столько военными, сколько идеологическими причинами. Речь уже шла, как позже у Гитлера, о расчистке почвы от «сорняков истории», от идеологических «сорняков». Но надо здесь же сказать, что правда состоит в том, что геноцид Гитлера был вызван, как оказалось, не столько идеологическими соображениями, желанием спасти мир о «коммунистической чумы», сколько элементарной варварской жаждой новых земель, желанием расчистить завоеванные территории от мешающего продвижению немцев на Восток населения. Еще в «Майн кампф», которую Гитлер писал в первой половине 1920-х годов, он говорил о русских как о «великой нации». А уже в начале войны с СССР Гитлер говорит о русских как на 80 % монголах, которых нужно уничтожить. В январе 1941 года Гиммлер в одной из речей в Вевельсбурге сказал, что на Востоке надо уничтожить тридцать миллионов человек. Речь в данном случае шла прежде всего об уничтожении поляков. Попытку уничтожения польской интеллигенции Гитлер начал осуществлять сразу, еще в сентябре 1939 года, с расстрела профессоров Краковского университета.

И нельзя не согласится с теми, кто полагает, что это соединение политики и философии смерти, политики уничтожения миллионов людей с мировоззренческими задачами, с различного рода мессианизмом начинается с большевизма. Никто раньше в истории человечества не говорил, как это делал тот же Григорий Зиновьев, что те «десять миллионов», которым их особая, решающая «всемирно-исторические задачи» власть «не имеет, что сказать, должны быть уничтожены». Повторяю, что отличие Гитлера от вождей большевизма состоит в том, что он все же о своей жажде уничтожать десятки миллионов людей говорил только в приватных беседах. У Григория Зиновьева, у той же «ленинской гвардии» было в этом смысле преимущество перед Гитлером, все же их вера, во имя которой они намеревались убить десятки миллионов людей, выглядела более импозантно, чем примитивный гитлеровский расизм.