Русская апатия. Имеет ли Россия будущее

Исследователи русского национального сознания – и Иван Бунин, и Максим Горький, и Николай Бердяев, и Семен Франк, и даже Николай Трубецкой – не связывали русский максимализм, неумение найти середину, прийти к компромиссам с туранским, монгольским наследством. Хотя обращает на себя внимание, что и украинцы, и белорусы, сформировавшиеся как нация в литовско-польском мире, как раз и отличаются от великороссов именно способностью к компромиссам, как говорят белорусы, «умиркованностью». Чувством меры. И мне думается, что в русском максимализме все-таки больше от туранского культурного, политического наследства, чем от славянских корней. Известно, что большевиков отличала от меньшевиков именно ставка на революцию, то есть философия «максимализма». Максимализм как особенность русского национального сознания как раз и был благодатной почвой для распространения большевизма как философии революции, то есть того же максимализма. «Максимализм», объяснял Ленин Патресову, как раз и есть суть революции. Если «либералы ограничивались реформами, – писал Ленин, – мы требовали, проповедовали, готовили и пр. революцию. Тут дело не в „конкретности“, а в основном принципе (сути) всякой революции: смещение старого класса, завоевание „всей власти“ новым классом»[176]. И эта характерная для Ленина революционность, ставка на максимализм и делали его, Ленина, как точно подметил Лев Троцкий, «русским национальным типом». И он был типично русским человеком не только по психологии. Для него была характерна традиционная русская жестокость, и прежде всего жестокость по отношению к своим, полное отсутствие идеи национальной общности, отсюда и его «палачество» по отношению к «реакционным классам». Он отличался не только максимализмом, но и неразвитостью способности к сомнению. Он никогда не терзался сомнениями, а от начала до конца был верен раз и навсегда вошедшим в его сознание идеям, и прежде всего идеям революционного марксизма. Не забывайте, у Ленина по отцу было и туранское происхождение, его бабушка была калмычкой. Все народы России соединились в этом человеке. Мировоззрение Ленина, его дела свидетельствуют о том, что максимализм, отсутствие способности к компромиссам и дефицит национального сознания в европейском смысле этого слова тесно связаны. Чувство национальной общности у других народов сдерживает, как правило, максимализм по отношению к своим, рождает потребность договориться.

Само собой понятно, что либерализм как ставка на реформы несовместим с нашим максимализмом, нашей революционностью. Гайдар не проводил реформы. Он устроил новую революцию! В том-то и дело, и этот факт также подрывает оптимизм в отношении будущего России, что и либералы, оппоненты нынешней власти, точно так же страдают туранским максимализмом. Люди, называющие себя в России «либералами», «демократами», после своей победы в октябре 1993 года строили именно самодержавную Россию. Конфликт между Горбачевым и Ельциным был и конфликтом между южнорусским типом, смесью малоросса и великоросса, с характерной для этого типа неконфликтностью, поиском компромисса, и московским, туранским типом, который хочет всего и сразу, который вместо того, чтобы договариваться со своим политическим противником, предпочитает его по-русски, «по-революционному» убрать. Но для того, чтобы «убрать» Горбачева из Кремля, Ельцину пришлось убрать с политической карты мира и СССР. На мой взгляд, Путин, в отличие от Горбачева, является истинно русским национальным типом, ибо он на самом деле несет в себе все наследство туранской психологии. По строю души и ума он ближе к турку Эрдогану, чем к славянину Горбачеву. Отсюда максимализм во всем: если «суверенитет», то абсолютный суверенитет от США, несмотря ни на что. Кстати, когда Путин пришел к власти, я сразу понял, что русско-украинский конфликт неизбежен. У Путина нет в душе того славянства, «умиркованности», которые были необходимы, чтобы сохранить Украину в русском мире.