Русская библия: История переводов библии в России

Первоначально покровительство вселенскому православию со стороны русского правительства не шло дальше материального воспомоществования. Отовсюду в Москву приезжали уполномоченные патриархов, митрополии (а то и сами патриархи и митрополиты), даже представители отдельных церквей и монастырей за «милостыней» и «дарами». «Все православные страны и все православные народности постоянно в течение столетий присылали от себя в Москву самых разных просителей милостыни, которые, кроме особых исключительных случаев, никогда не возвращались с пустыми руками», — пишет Н. Ф. Каптерев, приводя огромный список «даров» и «милостынь». Впрочем, наделяя восточные церкви щедрой милостыней, русское правительство уже в конце XVI в. преследовало определенные политические цели. По существу, как указывал тот же Н. Ф. Каптерев, восточные патриархи, митрополиты, архимандриты и другие церковные деятели с конца XVI в. и до начала XVIII в. становятся политическими агентами русского царизма. Они не только помогали российским послам на Востоке своими связями, но и сами от себя посылали «отписки» русскому правительству. Восточные православные иерархи не оставляли надежды на то, что Русь поможет им освободиться от власти турок. Что касается российского правительства, то оно до середины XVII в. вряд ли могло рассчитывать на успешную войну с Турецкой империей. Но во второй половине XVII в. международное положение России стало улучшаться, вместе с тем начинает меняться внешняя политика русского правительства.

Выше указывалось, что Стоглавый собор, в свое время сыгравший определенную роль в наведении единообразия в русской церковной обрядности, вместе с тем признал правильным и узаконил в русской церкви те культовые особенности, которые стали ее отличать от греческой церкви и от находившихся под влиянием последней некоторых других православных церквей, в том числе украинской, например, двуперстное крестное знамение, «сугубая аллилуйя», то есть повторение дважды возгласа «аллилуйя» вместо трех раз по греческому обычаю, некоторые отличия в церковных книгах и т. д. Тогда же была принята «страшная» соборная клятва о недопустимости изменений в русской обрядности в пользу греческой на будущие времена. Таким образом, Стоглавый собор фактически утвердил воззрение на греческую церковь как на потерявшую «истинное православие» и в то же время усилил самоизоляцию русского православия. Начиная с первых десятилетий XVII в. эта изоляция уже не отвечала внешнеполитическим интересам русского самодержавия и русской православной церкви.

В этой связи в начале XVII в. снова встал вопрос об исправлении богослужебных книг и вообще о религиозной литературе.

Как и в прошлом, сторонники исправления обрядов и богослужебных книг встретились с сильнейшим сопротивлением со стороны поборников «древлего благочестия», в числе которых находились лица, занимавшие весьма высокие церковные и правительственные посты. Характерный случай произошел с одним из исправителей, архимандритом Троице-Сергиевского монастыря Дионисием.

В 1616 г. «именной» грамотой царя Михаила Федоровича ему поручалось пересмотреть и исправить церковный Требник (сборник молитв, читаемых при совершении различных обрядов). Вместе с двумя другими учеными монахами Дионисий трудился полтора года, сверяя требовавшую исправления книгу с разными списками и печатными изданиями. Дальнейшую судьбу Дионисия митрополит Евгений описывает следующим образом: «Сие поручение царя навлекло ему со всеми сотрудниками его самые жестокие гонения, потому что, когда представил он выписку об ошибках и подлогах в церковных возгласах при конце молитв, а особливо о напрасном и в недавнее только время при патриархе Иове сделанном „прилоге“ (добавлении в молитву. — М. Р.) слова „и огнем“ в молитве навечерия Богоявления при освящении воды, то защитники старинных неисправных книг огласили его еретиком и воздвигли на него негодование Ионы, митрополита Крутицкого, который тогда между патриаршеством был местоблюстителем патриаршего престола и главою всего духовенства. Дионисий подвержен был суду и осужден к лишению сана. Ему сверх того наложили епитимью по тысяче поклонов в день, а приставленные к смотрению за ним простерли жестокость свою еще до того, что шесть недель держали его на полатях в дыму».

Вместе с Дионисием пострадал и его сотрудник по исправлениям Арсений Глухой, который тоже был «заключен во узы», а позже выпущен Филаретом из темницы и продолжал исправление некоторых церковных книг, но по распоряжению осторожного Филарета только по древним славянским спискам. Патриарх не хотел осложнять своих отношений с «ревнителями».