Русская библия: История переводов библии в России

История Дионисия достаточно выразительно рисует расстановку сил по вопросу об исправлении богослужебных книг и обрядов. С одной стороны, прямая заинтересованность правящих кругов в изменении этих книг по образцам, употребляемым в греческой и других восточных церквах, с другой — сильнейшее сопротивление со стороны консервативно настроенной части духовенства, включая некоторых высших церковных чинов, сопротивление, с которым вынуждены были считаться патриарх и даже царь.

Все же, как мы видели, некоторые попытки в этом направлении, хотя очень нерешительные и осторожные, делались уже при Михаиле Федоровиче в первой четверти XVII в. Продолжались они и при следующем царе, Алексее Михайловиче.

Претензии русского православия на вселенскую роль неизбежно должны были побудить его перейти от политики обособления в религиозной жизни к политике сближения с другими православными церквами, к идейно-культовой унификации в масштабах вселенского православия. А это означало, прежде всего, изменение во взглядах на греческую церковь. Уже патриарх Иосиф (1642–1652) заявил о единении русской церкви с греческой, «чтобы русскому народу патриарха константинопольского слушаться, ибо константинопольская церковь — источник и начало православия». При том же патриархе в Москве издается ряд книг, в которых настойчиво проводится мысль о том, что греческая вера и четыре греческих патриарха восточных церквей «нерушимо, цело и невредимо соблюдают и днесь православную веру», что греческая церковь «установления Спасителя своего и блаженных учеников его и святых отец предания и седьми вселенских соборов Духом святым собранных устав не нарушает, ни отменяет и ни в малейшей части не отступает… аще и в неволе пребывания светится истинною верою… ничего же бо турци от веры и от церковных чинов отьимают, только дань… от греков приемлют… Да заградятся всякие уста, глаголющих неправду гордынею и уничижением на смиренных греков». Последняя выдержка взята из сочинения «О вере единой, истинной и Православной и о святой церкви», составленной игуменом киевского монастыря Нафаниилом и через некоторое время переизданной в Москве (1648 г.). В 1648 г. в московской типографии по распоряжению патриарха Иосифа переиздали «Грамматику славянскую» Мелетия Смотрицкого с предисловием, в котором с полным сочувствием приводились высказывания Максима Грека о необходимости исправления славянских «божественных книг» путем сверки и согласования их с греческими.

Проблема «исправления» богослужебных славянских книг становилась все более актуальной еще и по другим причинам. Следует иметь в виду, что уже в первой четверти XVII в. в Москве довольно интенсивно работала правительственная типография, где издавалась главным образом церковная литература. С этого времени Москва начинает снабжать другие нуждающиеся славянские православные церкви не только деньгами и предметами культового обихода, но также богослужебными книгами московской печати. Так, например, из Москвы получали богослужебную литературу монастыри на Афоне. Но, открыв в ней расхождение с греческими книгами, тамошний архиепископ грек Даниил объявил присланные издания еретическими и распорядился их сжечь, а обнаружившихся среди афонских монахов защитников московских книг подвергнуть соборному осуждению, а в случае непокорства даже сжечь. Книги московские действительно сожгли, а одного наиболее стойкого их защитника, монаха-серба, хотя и не сожгли, но отдали в рабство турку. Характерно, что, когда московский посланник Арсений Суханов обратился по этому поводу с жалобой к иерусалимскому патриарху Паисию, последний, не одобрив факта сожжения московских книг, решительно, однако, заявил, что именно русские книги содержат неправильности и искажения, почему их и надо исправлять по греческим.