Русская демонология

Народ не ограничивался одними лишь сказаниями о лихорадках, а уделял им место и в лубочных картинах, и даже на иконах. Из лубков особенным успехом пользовалось «Сказание о святых, каковые благодати исцеления от Бога даны и когда память их». Весьма распространена была икона святого Сисиния с двенадцатью лихорадками: вверху, на облаках, изображался благословляющий Господь, перед ним, внизу, святой Сисиний и мученица Фотиния, под ними, как бы в пропасти, двенадцать нагих, с распущенными волосами (иногда — с крыльями) женщин, которых поражает копьем архистратиг Михаил.

Часто в заговорах говорится, что лихоманки, подобно русалкам, обитают в воде, в Море-Океане, в пучине, откуда и выходят устрашающей вереницей. В поверьях Курской, Воронежской, Пермской и некоторых других областей сестры-лихорадки также обитают в воде, но уже в конкретном, а не сказочном месте — в реальной реке, озере, ручье, а то и колодце. Существует рассказ, по которому святой Авксентий нашел лихорадок в глубоком колодце, где они плясали и кричали в воде. Божий угодник перекрестил колодец и заключил там лихорадок, но они попросились на свободу, и Авксентий, добрая душа, отпустил их.

Нередко лихорадок представляли обитательницами лесной чащи, болота или подземелья. Например, согласно поверьям Костромской губернии, лихорадки живут в дремучем лесу. «На сухой лес будь помянуто!» или «На лес сказано!» — обычная русская заклинательная формула, которая вставляется во всякий разговор о болезни, во избежание того, чтобы болезнь не пристала к здоровому собеседнику. «На лес» — это означает, что пусть там и остается, где живет, а не является к людям.

С крестьянской точки зрения, девы-лихорадки особенно опасны в конце зимы и весной, а также на закате солнца. 15 января, в Сильвестров день, в некоторых губерниях России было принято «заговаривать лихоманку». Крестьяне уверяли, что «Сильвестров день гонит лихоманок-сестер за семьдесят семь верст». Считалось, что в этот день лихорадки, выгоняемые из ада морозом, лезут в дома, «ищут пристанища по теплым избам, где всегда есть люди виноватые». Их «вымывали» с помощью воды, настоянной на четверговой соли (соли, приготовленной в Чистый четверг). Кроме того, лихорадка, как и многие нечистые духи, боится чертополоха, подвешенного в избе под потолком.

Особо отмечен в крестьянском календаре день Тарасия-кумошника, 10 марта. Начиная с этого времени жители ряда губерний России избегали спать днем, чтобы не «наспать кумоху», то есть дабы не заболеть лихорадкой.

Чтобы избавиться от лихорадок, их старались задобрить, угостить. Например, пекли двенадцать пирожков, шли с ними на перекресток или в лес и клали там пирожки с приговором: «Вот вам, двенадцать сестер, хлеб-соль, полноте меня мучить и отстаньте от меня» или: «Двенадцать сестер, берите все по пирожку и не ходите к больному!» В Воронежской, Курской губерниях брали в левую руку горсть пшена, шли к реке и, оборачиваясь к ней задом, говорили: «Лихорадки, вас семьдесят семь, нате вам всем!» — после чего через голову бросали пшено в реку.

Вместе с тем во многих областях России был популярен сюжет, развивающий представление о необходимости морить лихорадку голодом, то есть соблюдать во время болезни диету. Вот его краткий пересказ. Как-то во время весеннего разлива муж больной крестьянки, возвращаясь с мельницы, увидел на берегу реки отвратительную женщину, сидящую на железном стуле и выслушивающую донесения своих сестер-лихоманок. Мужик прислушался: одна из них сообщила, что поселилась в доме знатного барина, где ее приняли очень радушно, дали мягкую постель и вдоволь сладкого, поэтому она просила позволения там остаться. Другая докладывала, что она живет у бедняка, где ее морят голодом, ничего не дают, кроме черного хлеба, а постелью ей служит пучок соломы. Эта желала пробраться в дом побогаче. Третья говорила: «Мне хорошо, меня приютила жена крестьянина (она назвала имя подслушивавшего крестьянина), молока и яиц там много». Мужик побежал быстрее домой и, положив жену на солому, ничего не давал ей «опричь черного хлеба». Вскоре лихорадка от нее ушла — то есть жена крестьянина выздоровела.

Иногда лихорадку пытались выгонять розгами или бранью. Рассказывают, что некогда жил в Оренбурге казак, который излечивал от лихорадки битьем. Даже губернатора таким об-разом избавил от напасти. А еще рассказывали, что «в селе Турзовке, Петровского уезда Саратовской губернии проживал оригинальный знахарь, который лечит от лихорадки руганью. Когда приходил к нему больной, знахарь — отставной солдат — начинал ругать его отборною площадною бранью в течение часа и более». И будто бы это помогало.