Русская эмиграция в борьбе с большевизмом

Это наблюдение, вероятно, привело ко вторичному аресту владельца антикварной лавки и к ликвидации его предприятия, но об его последующей участи агентство «Новости» ничего не сказало. Между тем, казалось бы, человек, рисковавший жизнью в коммунистическом подполье, заслужил, с советской точки зрения, не только внимание, но и награду. Не предпочли ли большевики молчание, чтобы не быть уличенными во лжи – никулинском изображении Опперпута раскаявшимся чекистом, превратившимся в белого террориста?

Послесловие

Воспоминания, включенные в эту книгу, не были попыткой дать читателю историю Кутеповской боевой организации и «Треста». Мало-мальски полное освещение этой темы невозможно, пока многое скрыто в советских и некоторых заграничных архивах. Мой труд – всего лишь свидетельское показание, подтвержденное сохраненными или полученными из разных источников документами. К тому же я сознательно ограничился годами, когда орудием советской дезинформации и провокации в борьбе с Кутеповым и другими эмигрантами была «легенда», называвшая себя Монархическим Объединением России.

После ее разоблачения, в апреле 1927 года, в жизни Кутеповской организации наступил второй период, отмеченный подвигом и несколькими удачами ее участников, но и гибелью большинства. Это были годы «после «Треста», еще требующие – с исторической точки зрения – тщательного изучения.

Отмечу только то, что именно в эти годы погибли с оружием в руках М.В. Захарченко, Г.Н. Радкович и оба соратника В.А. Ларионова по «боевой вылазке в СССР» – Д. Мономахов и В.С. Соловьев. Обстоятельства смерти М.В. Захарченко теперь известны не только из советского сообщения об ее гибели, но и из документа, обнаруженного в так называемом Смоленском архиве, ставшем в 1941 году достоянием Германии, а ныне находящемся в Соединенных Штатах, и из показаний свидетеля этой смерти, ставшего эмигрантом в годы германско-советской войны.

При всей неизбежной неполноте, мои воспоминания указывают – как мне кажется – на три задачи, поставленные «Тресту» его советским возглавлением. Этими задачами были: а) противодействие русской эмигрантской и иностранной антикоммунистической активности; б) дезинформация и ее проникновение в русскую зарубежную и иностранную печать; в) утверждение, что в России существуют организованные круги, способные свергнуть диктатуру коммунистической партии и заменить ее другой властью.

С тех пор многое изменилось в соотношении сил между «социалистическими странами» и внешним миром, но цель, поставленная некогда «Тресту», осталась неизменной. Внимательный читатель этой книги заметит, может быть, сходство между тактикой этой «легенды» и тем, что делается теперь, пятьдесят лет спустя.

С.Л. Войцеховский

Д. Л. Хорват

В.В. Орехов

В.А. Ларионов

Вел. князь Николай Николаевич

П.Н. Врангель

Вел. князь Кирилл Владимирович

П.Н. Краснов

Е.К. Миллер

А.М. Драгомиров

А.П. Кутепов

С.Г. Улагай

П.Н. Шатилов

И.Г. Барбович

Ю.А. Артамонов

В.В. Бискупсий

М.В. Захарченко

Д. Мономахов

Б.С. Коверда

С.В. Соловьев

Кн. К.А. Ширинский-Шихматов

В.В. Шульгин

«Утриш» в Варненском порту

Н. Виноградов {71} К истории Боевой Организации генерала А.П. Кутепова {72}

Июнь 1927 года (Дело Опперпута. Высылка двух групп в СССР)

Весной 1927 года, в северной группе Кутеповской организации (КО), часть членов (пять человек), которая во главе с Марией Владиславовной Захарченко-Шульц и Георгием Николаевичем Радковичем еще с 1923 года принимала участие в московской «монархической организации» (в т. наз. «Тресте»), произошло – не совсем обычное – событие.

В середине апреля из Москвы, где она находилась, неожиданно приехала в Гельсингфорс (перейдя советско-финскую границу) М.В. Захарченко в сопровождении никому не известного человека «оттуда». По мере выяснения всех обстоятельств этого внезапного приезда, неизвестный оказался видным агентом ОГПУ, участником многих большевистских провокаций, Эдуардом Опперпутом (настоящая фамилия двойная: Упенинып-Опперпут). Последний заявил как финляндским властям, так и русским эмигрантам, что раскаивается в своей прошлой чекистской деятельности, порвал с большевиками и честно перешел в ряды антибольшевиков.

Дело Опперпута, поскольку это имя было тесно связано с КО, в свое время было нами детально разобрано, и этот разбор приводил нас к убеждению, что вся эпопея этого перебежчика – при наших эмигрантских данных – остается неразрешимой. Если у нас нет всех исчерпывающих сведений о честности перехода к нам Опперпута и о его, несомненной для нас, гибели от рук ОГПУ у Смоленска в июне 1927 года, то и у всех до сих пор уверенно писавших о нем как о провокаторе имеется еще меньше доказательств к утверждению его предательства. Выносить пока тот или иной приговор этому человеку мы не имеем никакого права.