Русская фантастика 2009

— Не все так просто. Чингисхан и Тамерлан — тоже монголоиды. — Арнольд замолчал, ожидая новых гипотез. Их не последовало, и он продолжил: — Обратив внимание на эти обстоятельства, я задумался над историей других стран и народов. И понял, что известные нам со школы события образуют весьма любопытную картину. Живет себе какая-нибудь маленькая, ничем не примечательная страна, о которой едва слышали только ее ближайшие соседи. Называется, например, Македония. Или Монголия. Или — как там назывались кочевья гуннов? И вдруг буквально в один прекрасный день — ну, смотря для кого прекрасный, конечно, — все меняется. Маленький народ охватывает форменная истерия. Он срывается с места и бросается в поход через весь мир, походя захватывая царства и сокрушая империи. Скажете — все дело в вожде? В личных амбициях Александра, Темучина, Атиллы? Но где был бы этот вождь, если бы его не поддержали подданные? Сотни лет это были просто пастухи, чьи амбиции не простирались дальше кражи овец у соседнего племени, — и вдруг становятся «потрясателями вселенной». Или возьмем ту же эпоху географических открытий. С чего вдруг Колумб и все прочие ломанулись во все концы света? За пряностями? Ну да, такова была официальная версия. Надо же было как-то объяснить трату казенных денег на все эти экспедиции. Но неужели какая-то там корица или гвоздика настолько важны, чтобы идти на такие расходы и такие риски? Это же просто приправы к пище, не повышающие ни ее питательность, ни количество, — жили без них тысячи лет и еще бы прожили столько же. А конкистадоры — охотились за золотом? Охотились, конечно. Только зачем золото мертвецу? Отряд из пары сотен человек, высаживающийся на чужом континенте и начинающий войну против великой империи, — это же абсолютное самоубийство. И, однако, высаживались и, что самое смешное, побеждали! Вам все эти картины ничего не напоминают?

Мы вновь продемонстрировали коллективную недогадливость. Арнольд вытащил из кармана мемку.

— Куда можно воткнуться, Игорь? Хочу кое-что показать.

— Интерфейс какой?

— Двадцать пятый.

— Не, у нас телевизор выше двадцатого не апгрейдится… Пойдем в кабинет, на моем компе покажешь.

Мы все поднялись и потянулись следом за Колесовым на второй этаж, где располагался его кабинет. Впрочем, это помещение, где всем нам, конечно, не раз доводилось бывать и прежде, куда больше походило на музей. С тех пор как бумажные книги практически полностью вышли из употребления, редко в каком кабинете можно увидеть шкафы. У Игоря, однако, прозрачные стеллажи громоздились вдоль обеих стен от пола до потолка — и почти все они были заполнены всевозможными трофеями, привезенными из его путешествий. Чего там только не было — от гигантских раковин и крабов до отливающих перламутром тропических бабочек й рогатых жуков величиной с ладонь, от окаменевшего зуба тираннозавра до метеорита, извлеченного из антарктического льда, от зулусского ассегая до длинноствольного шестизарядного кольта, некогда принадлежавшего какому-то из выдающихся бандитов Дикого Запада (подарок прославленному русском у путешественнику от мэра американского городка, на ви селице которого этот бандит завершил свою карьеру; как оформлялись разрешения на вывоз и ввоз этого подарка — отдельная длинная история)…

Но теперь мы смотрели не на все эти диковины (которые, конечно, не раз разглядывали раньше), а на зажатый между стеллажами стол, где лежал колесовский компьютер. Арнольд вставил свою мемку в гнездо и привычно провел пальцем по сенсорной панели.

— Известно ли вам, — спросил он, оборачиваясь к нам, — кто был создателем генной инженерии?

— М-м-м… — протянул я, силясь вспомнить. В голову упорно лез Мендель, хотя я, конечно, понимал, что генная инженерия появилась лет на сто позже, чем генетика как таковая.

— Не трудитесь, — пресек эти потуги Арнольд, — вы пытаетесь вспомнить фамилии, а это неверный путь. Истинные создатели генной инженерии появились за миллионы лет до всяких фамилий. Это вирусы. Современная наука так и не определилась, следует ли считать их формой жизни. Во всяком случае, сам по себе вирус не живет. Он обретает подобие жизни, лишь встроившись в чужую ДНК или РНК и модифицировав таким образом генетический код хозяина. В некоторых случаях это приводит к гибели зараженного организма, но так поступают только, условно говоря, «глупые» вирусы. «Умный» паразит не заинтересован в смерти хозяина, на котором он паразитирует. Наиболее «умные» вирусы внедрились в наш генетический код миллионы лет назад; есть даже гипотеза, что именно они вызвали тот эволюционный толчок, который и отделил в итоге человека от прочих обезьян. Во всяком случае, ДНК современного человека на 8 % состоит именно из древних ретровирусов. Ну а в чем еще заинтересован вирус, помимо простого выживания носителя — а нередко и вопреки таковому выживанию?

На этот раз я понял, куда он клонит.

— В максимальном распространении, — глухо произнес я.