Русская фантастика 2017. Том 2

– Что? – нерестильщик обернулся. Лицо Уллы тоже было подкрашено закатом – и выбившиеся из-под чепца прядки, и ломаные дуги бровей, и полупрозрачные веснушки на носу. Она сейчас казалась прекрасной, словно мадонна на фреске. Фольмар видел однажды такую, в гаагской Новой Церкви – заглянул туда, когда распродал на рынке подводу с сушеной рыбой.

– Как думаешь, чем сейчас занимается Мартин?..

– Откуда мне знать. – Фольмар пожал плечами.

Мартин был его старшим братом, единственным. Тоже нерестильщиком – одним из немногих счастливцев, от которых доходили письма домой. Было тех писем всего пять, по одному на год – потрепанных, доставленных с оказией проезжими купцами. Адресованных Улле ван Камп, невесте.

Бывшей невесте, злословили старухи за спиной. Брошенной. Кому нужна нищенка, сирота из рыбацкой деревни, когда в кармане звенят монеты.

Оказалось, однако, – нужна. Когда к Улле посватался старший сынок утрехтского купца-богатея, сплетники языки прикусили. Когда Улла ему отказала – распустили их вновь. Видать, порченая, шептали о ней выпивохи в таверне, подмигивали друг дружке и ухмылялись в пивные кружки. Мартин-то парень был ухватистый. Попортил небось красотку перед тем, как сгинуть на своей птибе.

Слухи слухами, а вслед за утрехтцем взять за себя гордую и статную Уллу хотели многие. И сыновья местных рыбаков, и отпрыски людей познатнее и посостоятельнее. Все получили отказ – как один.

Фольмар не сватался. На гулянья не приглашал, тюльпанов не дарил, даже в глаза не заглядывал. Он, впрочем, и так нечасто людям в глаза глядел, больше в землю. Детина здоровенный вымахал, и на работу злой, и на драку скорый, а людей чурался. Не говоря о том, что девиц.

Не сватался… А что дров сироте нарубить, крышу поправить или там отвадить кого понаглей – так то по-соседски. Можно сказать, по-родственному. Иногда Улла и монеты у крыльца находила. Немного, гульдена два-три. Удивлялась всякий раз сильно – не с неба ведь монеты валились. Ну да мир не без чудес, людей послушать – еще и не то на свете бывает…

Поверхность моря внезапно взбухла и поднялась серым бугром.

Фольмар на мгновение замер, затем вскочил, подхватил веревку с крюком, стал раскручивать. Серая туша росла на глазах, поднималась все выше, застила небо. Улла пискнула что-то, Фольмар не разобрал. Он примерился, напрягся и, собрав силы воедино, метнул крюк.

Птиба не шелохнулась. Она косила желтым глазом величиной с доброе мельничное колесо в сторону лодки, и Фольмар уже думал, что промахнулся, когда дернулась, а затем и натянулась веревка.

* * *

Птиба неспешно плыла под облаками. Внизу переливались огни большого города. Фольмару показалось, что он узнал ратушу и дом бургомистра.

– Что это там? – спросила Улла.

– Гаага, по всему, – буркнул Фольмар.

Птиба внезапно вильнула и, задрав морду вверх, пошла в облака. Улла ойкнула, уцепилась за плавник.

– Фольмар, может, она проголодалась?..

– Черт ее знает.

– Не богохульствуй! – возмутилась Улла.

Фольмар пожал плечами, встал на колени и, цепляясь за чешую, пополз к хвосту. К нему были привязаны запасы, которые он перетащил из лодки, – корм для птибы, одеяла, запасная одежда и провиант. Ухватив тюк с вяленой рыбой, Фольмар закинул его за спину и так же, на коленях, двинулся обратно. Улла сидела, нахохлившись, как воробей.

– Она нас не сожрет?

Фольмар поскреб в затылке.

– Пока не сожрала, а там черт ее знает.

* * *

Первое письмо от Мартина пришло пять лет назад. Улла к тому времени уже перестала плакать, только исхудала так, что походила на тень.

Говорилось в письме, что Мартин жив, разбогател на нересте и думает возвращаться домой – с купеческим караваном. А больше в письме и не было ничего. Оно и неудивительно – Мартин и так неразговорчив был, а уж буквы в слова складывать и вовсе не приучен.

* * *

Внизу вновь показался город – окруженный серой крепостной стеной с зубцами и бойницами, полный башен со шпилями. На башнях развевались флаги, похожие на разноцветные лоскутки.

– Фольмар, а что бывает в птибах?

– Всякое, – привычно пожал плечами Фольмар. – Что успела птиба глотнуть, то и находят. Говорят, Петер Ван Мей, сын хромого Конрада, сундук с золотыми монетами взял. Адриан Кастейн – алмаз достал, величиной с кулак. Эрик Хесселинк – шкатулку с пряностями нашел, только в тех краях они не стоили ни гроша.

– Врут, – убеждено хмыкнула Улла. – Не может быть, чтобы пряности – и ни гроша.

– Наверное, врут, – согласился Фольмар. – У Эрика не спросишь – где он теперь, никто не знает.

– Что же Мартин в своей нашел…

– Вот встретим его там – расскажет.

Улла подперла кулачком щеку и смотрела на Фольмара, будто хотела что-то спросить и не решалась.

* * *