Русская фантастика – 2018. Том 1

Вскоре я научился читать не только на Огненном Языке Жизни, но обыкновенные, написанные земным языком книги и говорить не только молча, но и вслух. К моему огромному огорчению, я не мог дотронуться до сияния вокруг людей или каким-то образом измерить его, поэтому мне, как и всем маленьким детям, пришлось пробовать на вкус различные предметы, чтобы почувствовать, как звучат некоторые цвета. Самым-самым необыкновенным оказался синий. Я касался его на улице и дома, если встречал что-либо подходящего оттенка. Наверно, мне очень хотелось встретить человека, сияющего синим цветом, но я никогда не видел никого достаточно яркого.

Сам я обычно светился совершенно другими цветами, но их тоже не получалось попробовать, даже по-детски засунув пальцы в рот. Когда-то в моей голове была собрана целая коллекция невероятных оттенков самых разных цветов, названия которых я сначала знал, но, взрослея, постепенно забыл. Наверно, их все еще помнили голоса в моей голове, но я не знал, как их спросить об этом.

Мне нравилось слушать, как мама играет на фортепьяно тихие и спокойные мелодии, но когда начинала звучать другая музыка, я закрывал уши и убегал прятаться в самый дальний угол комнаты отца, которая всего через несколько лет стала моей. Мама работала не с профессиональными музыкантами, а всего лишь преподавала музыку младшим школьникам. А они, конечно, часто ошибались нотами или вовсе нарочно играли не так, как их учили. Мне было больно от торопливых или фальшивых нот, от слишком громких или неоправданно тихих звуков.

До четырех лет я молчал. Со мной пытались говорить многие, но я только отводил равнодушный взгляд и никогда не отвечал на глупые вопросы взрослых или эмоциональные приставания других детей. Наверно, мое кажущееся равнодушие расстраивало маму. Однажды она отложила книгу, которую в сотый раз читала мне вслух, искренне удивляясь, почему я ее слушаю так невнимательно, и спросила немного строго и одновременно печально:

– Я так стараюсь понять, что тебе нужно, родной. Но ты молчишь. Скажи, мне, что ты любишь? – В маминых словах не было упрека, а только беспомощный вопрос, обращенный ко мне и Вечности.

Наверно, кому-то из нас стоило ответить, и так как Вселенная молчала, я посмотрел на Фаллена и произнес, с удивлением прислушиваясь к собственным хрупким словам:

– Мне нравится конный спорт.

Думаю, я бы с радостью посвятил ему всю свою жизнь, но, к сожалению, он так и остался навсегда лишь кусочком моего детства. Мама записала меня на занятия в конноспортивный комплекс и возила туда на тренировки три раза в неделю. Мне нравилось ездить сначала на пони, а потом на настоящих лошадях. Это было прекрасно. Но во время маминой болезни у отца не оставалось ни времени, ни сил на то, чтобы водить меня куда-либо. Я мог бы рыдать и умолять его сколько угодно, но нам с ним и так хватало трагедий. Мне не хотелось устраивать еще одну.

Возможно, если бы отец умел слушать мое молчание, то однажды почувствовал бы, что оно было куда менее равнодушным, чем ему казалось в те дни. Но отец так же, как остальные, видел только то, что хотел видеть. Восьмилетние дети в школе, конечно, не могли разделить моей трагедии, а взрослые, которые, наверно, должны были хотя бы немного меня понимать, скорее настраивали остальных против меня, чем вносили ясность в мои отношения с ровесниками. Наверно, мы с одноклассниками просто были еще слишком маленькими, чтобы сочувствовать друг другу. Кроме того, всем было куда проще привыкнуть ко мне, чем хотя бы попытаться понять. Но я и не искал понимания.

* * *

Снова было безумно сложно сосредоточиться. За время новогодних каникул я успел отвыкнуть от раздражающих впечатлений, преследующих меня в школе. Тысячи звуков и цветов одновременно атаковали меня, оставляя совершенно безоружным. Мне оставалось лишь закрыть глаза и ждать окончание этого кошмара.

В кабинет вбежала Инесса Олеговна, и класс на мгновение затих, вникая вместе со мной в новость о том, что в этом полугодии нас объединяют с 11 «а» для совместного изучения литературы. Мы даже не успели выдохнуть громкое и неоднозначное «ууу», потому что коридор наполнился шумом, и к нам в кабинет ввалилась целая толпа одиннадцатиклассников, образовав пробку на входе в кабинет.