Русская Япония

Нагасаки показался морякам землей обетованной. Уже на подходе штормовая погода с частыми дождями и туманами, как по заказу, сменилась тихими и солнечными днями, а вид спокойной бухты, окруженной красивым лесом, обещал отличный отдых. При виде города, раскинувшегося на гористых берегах, сердце каждого моряка радовалось. «Этот вид, конечно, один из самых величественных и поражающих, какие могут только представиться у живописных берегов Средиземного моря или там, где искусство и потребности человека еще не успели взять вверх над красотами природы. Несмотря на то, что мы уже не в первый раз входили в эту бухту и любовались видом ее, она на нас сделала, по крайней мере, одинаковое, если еще не большее впечатление, чем в первый раз».

Эти строки написал 21-летний граф Константин Федорович Литке, сын известного мореплавателя Ф. П. Литке. Несмотря на молодость, он уже немало поплавал на Дальнем Востоке, отправившись осенью 1853 г. на фрегате «Аврора» из Кронштадта на Камчатку. Вскоре после прибытия туда в 1854 г. молодому моряку довелось участвовать в обороне Петропавловска, получив за отличие чин мичмана. После нескольких лет, проведенных на Балтике, Литке-младший на фрегате «Аскольд» в 1858 г. вновь пришел на Дальний Восток и до августа 1860 г. плавал в Японском и Китайском морях.

Когда «Аскольд» пришел в Нагасаки, трактат в Симоде уже был заключен. В это время американцы подписали новое соглашение с японцами. Русские не хотели отставать от заокеанских союзников, и Путятин решил, что ему нужно возобновить переговоры. Зная, что посланники Англии и Франции уже спешат в Японию с этой же целью, Путятин не стал медлить. Он разрешил взять уголь в Нагасаки и сразу снялся в Эдо, оставив около храма Госиндзи офицера с 25 больными моряками с «Аскольда». Им согласился помогать голландский врач из Десимы Помпе Ван Мердервурт (Pompe van Meerdervoort). Он был среди первых европейских врачей, прибывших для службы в Голландской фактории, и оказывал много услуг, как японцам, так и другим иностранцам в Нагасаки. Один из русских офицеров, командир «Посадника», писал о нем: «Медик этот, при своей любезности и любви к русским, обладает славою отличного врача и уже 12 лет находится в здешних морях; девять лет он служил на разных судах в Индии и Китае, и я полагаю, что он нам может быть очень полезен; он в настоящее время читает японским докторам лекции медицины в особенно устроенной академии и строит огромный госпиталь на европейский манер для японского правительства».

Побывав во всех портах Японии, открытых для европейской торговли трактатами 1855 и 1858 гг., и в Шанхае, фрегат вернулся в Нагасаки, где можно было дешево провести судовой ремонт. Местом у храма Госиндзи большинство моряков остались довольны. Хотя и отдаленное от города, оно было изолировано от лишнего внимания, а расположение храма на южном склоне идеально отвечало требованиям укрепления здоровья. Вдали от городского шума и вредных испарений воздух здесь был очень чистым, а туманы, неизбежные спутники приморских поселений, доползали лишь до середины горы. Небо почти никогда не затягивалось облаками, и больные могли целый день находиться под живительными лучами солнца.

Нашлось место и для фрегата: в небольшой бухточке, защищенной от южных ветров. На берегу имелась ровная площадка, удобная для устройства склада и адмиралтейства. Ее купили за 27 рублей. После продолжительного перехода морякам предстояла большая работа по очистке судна. «На дне трюма, — писал корабельный врач, — находились целые болота гниющих масс, издававшие удушливый запах. Перегнившая пенька, щепа и замасленные вещи составляли основание этого болота, которое в кампании увеличивалось все более и более».

В течение двух недель «Аскольд» полностью разоружили, свезя на берег артиллерию и запасы. За это время подготовили и помещения храма Госиндзи. Команду повели туда торжественно, строем. Русские принесли с собой к храму три пушки, баркасное орудие, поставленное на десантный станок, два горных орудия, ружья и штуцера. Это был первый случай, когда иностранцы свезли на берег оружие, не спросив разрешения у японцев. Доверие было полным. Это был и первый военный парад, на котором русские продемонстрировали не столько оружие, сколько гордость за свою нацию.