Русская идея как философско-исторический и религиозный феномен

После сказанного очевидно следующее резюме. Ненависть к русским – это, во-первых, непонимание и незнание России и, более того, враждебная исторически стабильная неприязнь не только к русским, но и к России в целом; во-вторых, ненависть к русским олицетворяет определенные социальные силы в различных регионах мира, более всего в Западной Европе и США; в-третьих, ненависть к русским – свидетельство подчас скрытого страха перед русскими и Россией, обусловленного извращенной и тенденциозной интерпретацией истории России; в-четвертых, ненависть к русским подпитана исторически беспрецедентным «парадоксом»: неспособностью сломить и подавить Россию и русских враждебными силами – монголами, шведами, рыцарскими орденами, поляками, литовцами, французами под водительством гениального полководца Наполеона Бонапарта, германским фашизмом, поработившим Европу, оснащенным новейшим оружием, бросившим на Россию сильнейшую в историческом диапазоне армию; в-пятых, ненависть к русским детерминирована, как бы и кем бы это ни оспаривалось, статусом России как Третьего Рима. Не вдаваясь в подробности, подчеркну: концепция и даже только идея «Москва – Третий Рим» сосредоточила «навечно» не имперские претензии России (не будем полемизировать с впавшими в опасное заблуждение)[105], а нечто великое, направленное на спасение России и мира, на духовно-нравственное бытие, конкретнее – на всеохватное (всемирное) торжество православного христианства[106].

Замечу еще, «Москва – Третий Рим» как плодотворная духовная идея «работает» и собственно на Россию. Имеется в виду как духовное возвышение самой России, так и преодоление, по милости Божией, ее грехов и слабостей, которых, по выражению А. С. Хомякова, «так много пролегло».

В этой связи позволю себе высказать сожаление и пожелание. Сожаление в том, что интерпретаторы концепции «Москва – Третий Рим» как будто забыли о ее внутренней функции, сосредоточив все свое внимание, позитивное или негативное, на внешнемировом резонансе этой идеи и концепции.

Отсюда и наше пожелание – разработать, проанализировать специфику внутрироссийского «полета» названной идеи и концепции. Взаимосвязь внешнего и внутреннего аспектов этой прекрасной идеи и концепции не только восстановит доброе имя старца Псковского Елиазарова монастыря Филофея, но и послужит полезным уроком для скептиков.

В связи с упоминанием о скептиках важно остановиться на тех спекуляциях о «Москве – Третьем Риме», которыми активно подпитывается ненависть к русским. Миф о «филофействе» как программе «русского и советского империализма» до сих пор отражает лживое, исторически извращенное представление о России в современной либерально-западнической литературе[107].

Напомню, что в России концепция Третьего Рима впервые сформулирована в 1523–1524 годах в посланиях старца и игумена Елиазаровского монастыря Филофея (около 1465–1542). Суть ее изложена в трех посланиях: к великому князю Василию III (15051533); дьяку великого князя Михаилу Григорьевичу Мисюрю-Мунехину; царю Ивану IV[108]. В переводе со старославянского одно из умозаключений звучит так: «Ведь два Рима пали, а третий стоит, а четвертому и не бывать»[109].

Концепция, сформулированная в 1523–1524 годах в сочинениях эпистолярного жанра, была изложена в официальном документе 1589 года – в Уложенной грамоте Московского Священного Собора с участием Константинопольского Патриарха Иеремии и греческого духовенства, когда учреждался Московский патриархат. В этой связи важное уточнение дает Н. В. Синицына в своем фундаментальном труде: «"Третьим Римом" именовалась не Москва, а "Великая Россия" в целом – царство»[110]. Синицына подчеркивает, что это свидетельствует о связи концепции с событиями церковной истории, о неразделимости судеб «священства» и «царства», о чисто религиозной доминанте концептуальной идеологии[111].

Между тем, широкое распространение в современных условиях получили два ложных тезиса, не подкрепленных ни источниковедчески, ни историографически: первый – оценка идеи Третьего Рима как официальной государственной доктрины; второй – подмена понятием Второго Рима, т. е. сведение концепции Филофея к «византийскому наследию»[112].

Оба тезиса не выдерживают никакой критики. Достаточно привести суждения Филофея, обращенные к Василию III: «Един ты, во всей поднебесной христианам царь… Вся царства православные христианские веры снидошася в твое едино царство»[113]. Вывод очевиден: Россия – последнее прибежище православия, но никак не всемирная империя, и если погибнет Москва, то погибнет православие в мире, и русские люди уже одни будут виноваты в этой гибели[114].