Русская идея как философско-исторический и религиозный феномен

На мой взгляд, «прицельная» взаимная злоба и ненависть между народами выросла наряду с религиозными противоречиями из межклассовых отношений. Взаимные неприязни и схватки между определенными социальными группами людей в эпоху Средневековья и ранее носили в основном конъюнктурно-локальный характер и, несмотря на значительные, подчас предельно жестокие формы действия, не приобретали стабильной, долговременной социально-политической несовместимости. Последняя возникла и развилась в эпоху перехода от феодализма к капитализму, особенно рельефно – в Западной Европе.

И вот здесь наряду с объективными социальными процессами вспыхнуло зарево, порожденное субъективными мотивами определенных лиц, корыстных и подчас бескультурных. Появилась печально знаменитая теория классовой борьбы, возведенная в ранг неизбежной, имманентно содержащей неистребимую взаимную ненависть не только между классами, но и между нациями. Более того, любые формы национальных движений квалифицировались под углом зрения теории классовой борьбы: нация угнетенных и нация угнетателей – универсальный ключ к разгадке любых национально значимых явлений.

От этих общеисторических положений перейдем к российской реальности. Как в России теория классовых отношений и классовой борьбы облеклась в «национальные одежды» и оплодотворила межнациональные отношения вообще и феномен национализма в частности? Как «ударила» эта теория по проблеме типологии национализма? Речь пойдет о реальной псевдотеоретической установке: в контексте теории классовых отношений и классовой борьбы не может быть речи о принципиально различных типах национализма, т. е. не только о несовместимости угнетателей и угнетенных, но и о содружестве национально-классовых субъектов. И более всего немыслимо, чтобы в контексте теории классовой борьбы возникла идея любви к другому народу, к стране, наполненной антагонистическими классовыми противоречиями.

Классовый антагонизм, точнее, его универсализм, вечность и неизбежность охватил, пронизал общественную жизнь, бытие и сознание масс, проник во все сферы общественного сознания, и особенно в национальное сознание. В науке, искусстве, нравственности и т. д. все оценивается под углом зрения абсолютного классового подхода. Жизнь и деятельность личности не была исключением, а религиозное сознание – в максимальной степени. Классовый подход к любым явлениям теории и практики как абсолютный критерий достиг апогея в теории марксизма в России и Европе.

«Верующий в Бога – враг советской власти». Этот лозунг советской пропаганды был реализован посредством специально разработанной программы тотального уничтожения Русской Православной Церкви и жестокого подавления миллионов верующих в Бога. Следует напомнить, что теория классовой борьбы целенаправленно работала на идеологическую подготовку мировой пролетарской революции. По убеждению теоретиков марксизма-ленинизма, религия становилась опасным противовесом сплочения масс на революцию. Противовесом главным образом социально-психологическим и мировоззренческим стала христианская религия как великая система духовно-нравственных принципов, абсолютная антитеза любой революции, скроенной по меркам насилия, ненависти, крови и страдания людей. Беспощадное, системное уничтожение православной религии в России явилось следствием как социально-политической программы, так и ненависти к религии и церкви секуляризованных еще до революции определенных слоев населения страны.

В такой атмосфере любой вопрос о национальных отношениях, национальном сознании подвергался абсолютной деформации. Теоретически обобщенно и практически целенаправленно классовый подход к феномену национализма был выражен в ленинизме, суть которого правомерно свести к следующим положениям. Во-первых, феномен национализма однозначно связывался с буржуазной идеологией и политикой в национальном вопросе, выражающими классовые интересы буржуазии; во-вторых, элементы прогрессивности в национализме признавались в основном только в двух случаях: когда речь шла о борьбе восходящей молодой буржуазии против феодализма[140]; когда имелся в виду национализм угнетенных наций, борющихся за политическую и экономическую независимость против империализма. При этом, имея историческое оправдание[141], национализм угнетенных наций по природе своей есть тоже буржуазный национализм…[142]

И печально знаменитый беспощадный приговор, и сугубо негативная однозначная оценка национализма: «Буржуазный национализм и пролетарский интернационализм – вот два непримиримо враждебных лозунга, соответствующие двум великим классовым лагерям всего капиталистического мира и выражающие две политики (более того – два мировоззрения) в национальном вопросе»[143].