Русская идея как философско-исторический и религиозный феномен

Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
Среди цветущих нив и гор
Друг человечества печально замечает
Везде Невежества убийственный Позор.
Не видя слез, не внемля стона,
На пагубу людей избранное Судьбой,
Здесь Барство дикое, без чувства, без Закона,
Присвоило себе насильственной лозой
И труд, и собственность, и время земледельца.

……………………………………….

Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,

Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея.

Истинный патриотизм как сочетание веры в Россию, в русскую идею, любви к Отечеству и субъективно-личностное осознание социальных грехов и ошибок как своих собственных, нетерпимость к ним стали свойственны многим литератором России. Для них Россия и национальная российская идея оставались всю жизнь ведущим принципом их творчества.

Вот еще два примера. М. Ю. Лермонтов накануне отъезда в ссылку (на кавказскую войну) не мог скрыть боль и стыд за Россию. Многим известны эти трагические строки:

Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ.
Быть может, за хребтом Кавказа
Укроюсь от твоих царей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.

Вероятно, найдутся читатели, склонные думать, что гневный акцент поэта – всего лишь реакция на личные превратности судьбы. Однако Лермонтов – автор знаменитой «Думы», в которой боль за Россию и любовь к ней слиты воедино, а также автор стихотворения «Родина». Это стихотворение начинается весьма симптоматично: «Люблю Россию я, но странною любовью!…» Сам Лермонтов как бы объясняет «странность» своей любви:

Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой…

Поэт свою «странную» любовь к Отечеству передает через любовь к природе – символически:

Но я люблю – за что, не знаю сам —
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;

……………………………………….

Люблю дымок спаленной жнивы,

В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.

Как и у Пушкина, идиллические картины эти не могут скрыть боль, стыд поэта за Россию. В своей «Думе» боль за Россию поэт обращает уже к ее будущему, к ее судьбе. Эсхатологическая направленность «Думы» не умаляет, а, наоборот, усиливает любовь к Родине:

Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее – иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья,
В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели,
Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию – презренные рабы.

……………………………………….

И прах наш, с строгостью судьи и гражданина,

Потомок оскорбит презрительным стихом,
Насмешкой горькою обманутого сына
Над промотавшимся отцом.

Поражает актуальность этих строк, написанных более 150 лет назад. Как будто они написаны о нашем времени, когда равнодушие к добру и злу становится чуть ли не доминантой жизни многих людей, ведущих себя как «на пиру чужом», как «презренные рабы», а некоторые представители власти «по макушку» завязли в «ошибках отцов» и богаты «поздним их умом».