Русская история. Беседы о смыслах

С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны на карте —
Нет, в пространстве – нет.

Выпита как с блюдца, —

Донышко блестит.
Можно ли вернуться
В дом, который – срыт?

Заново родися —

В новую страну!
Ну-ка, воротися
На спину коню

Сбросившему! Кости

Целы-то – хотя?
Эдакому гостю
Булочник – ломтя

Ломаного, плотник —

Гроба не продаст!
Той её – несчётных
Вёрст, небесных царств,

Той, где на монетах —

Молодость моя,
Той России – нету. —

Как и той меня.

Добавлю еще несколько уточнений и соображение, без которых картина цивилизационного разрыва будет неполной. Новая власть навязала разрыв не только по формализованным линиям, образуемым самим государством, – по линии права, армии, собственности и т. д., но и по неформальным граням, создаваемым и поддерживаемым обществом, по граням не государственной, а общечеловеческой и общенациональной идентичности. Большевицкий захват с трудом, постепенно, но настойчиво вел к трансформации самых глубинных основ человеческого общежития – к вырождению и переворачиванию морали и нравственных норм.

В Германии Фридрих Ницше, современник Ф. Достоевского, приветствовал гибель богов, а значит, и гибель морали. Ницше предсказывал, что на смену старому человеку, чье поведение ограничено нравственными нормами, придет новый сверхчеловек, действия которого ничто не сковывает. Германские национал-социалисты во многом использовали идеи ницшеанства.

В советизированной России происходили процессы не менее чудовищные. Традиционно русская мораль – библейские заповеди: чти отца, чти мать… – фактически была отменена. Выступавший в октябре 1920 года на III съезде комсомола Ленин потребовал сломать традиционную мораль и отказаться от прежних, общечеловеческих правил поведения. Отныне высшей ценностью провозглашалась не жизнь человека, а содействие победе мировой революции. Нравственно все, что служит торжеству нового строя и разрушает старые, тысячелетием отработанные правила!

На коммунистическом иконостасе появился Павлик Морозов, прославившийся, по официальной версии, тем, что предал собственного отца. Отказавшись от общечеловеческой морали, от самого фундаментального, важного и необходимого для сохранения человеческой жизни, советский режим обрек наш народ на невиданные в истории страдания и лишения. Впрочем, правящий класс обрек и самого себя на трагическую развязку в исторически недолгой перспективе.

С первых же дней захвата власти большевики вводили в России цензуру – запрет на свободу слова и свободу печати. В 1921 году Ленин ввел запрет на свободную научную мысль, отменив традиционную социальную науку. Были закрыты все социально-гуманитарные факультеты (права, истории, философии, социологии, филологии) российских университетов. Власть, возможно, не сознавая этого, загнала себя в стратегический тупик, в пространство постоянной лженаучной фальсификации. Большевицкий режим сам обрек себя на крах, но, поскольку всеми своими щупальцами он впился в тело страны, в чрезвычайно сложном положении оказались захваченные и порабощенные им российское общество и государство…

1.2 Беседа об отказе от русской идеи

Разрыв с русской историей и самобытностью был частью процесса большевицкого расчленения России. Что было дальше? Глубинный уровень отказа – это отрицание русской идеи. Собственно, «разорванность во времени», которую я уже описал, и разрыв с русской идеей – это две взаимосвязанные грани одного и того же процесса…

Важнейшая компонента русской идеи, как уже говорилось, – это православие, попавшее на стыке двух столетий в полосу кризиса. На смену православию, точнее, в дополнение к нему, как своему главному регулятору и ориентиру, Россия выбрала демократию и переход к народовластию. Как на это реагировали большевики? Они нанесли сокрушающий удар по самой основе нашей государственности – по русской церкви. Говоря формально, Ленин объявил об «отделении церкви от государства», но фактически речь шла о разграблении церкви и о физическом уничтожении многих ее служителей и прихожан. В годы гражданской войны 200 тысяч священников было расстреляно, повешено, утоплено… Из 80 тысяч храмов, действовавших в 1917 году, к 1991 году уцелело и функционировало около 8 тысяч церквей. Все другие конфессии также подверглись разгрому. На смену традиционным формам российской духовности пришла т. н. «коммунистическая идеология», подробнее о которой мы поговорим позже.