Сказать Вам, что я был рад получить Ваше письмо, – мало. Я был рад и огорчен. Почему Вы написали, что Ваше письмо «не нуждается в ответе»? Как это понять? Или что не особенно знать хотите такого, как я, живущего, увы, за границей, или еще что. Да я сам себя «презираю» за то, что я как художник еще принужден не жить, а работать здесь (это не одно и то же). А мало кому известно, что душа моя, если она еще теплится, – душа моя там, где Вы живете – на моей Родине. Дело в этой несчастной живописи, и больше ничего. Я достаточно поработал на моей Родине (если Вы знаете) во всех областях и кроме искусства, чтоб думали иначе обо мне. Увы, и дорогой Я.А. Тугендхольд думал тоже иначе в последнее время… Это не мешало, никогда не будет мешать любить его и помнить Вас. Спасибо, что написали пару слов. Конечно, я уже давно не тот. Не в том смысле, что я, кажется, «известность», а внутренне и… внешне. Есть у меня и дочь большая.
Вы ничего не написали о своем муже270
. Где он и что? Что Вы делаете, где работаете? Дети Ваши, наверно, большие271. Я мечтаю, как только смогу, съездить на Родину. Работ пока много. Пишите когда-нибудь. Я обещаю ответить – простите, что письмо задержалось. При сем прилагаю фото. Судите.Жму крепко Вашу руку,
Марк Шагал.
Собрание семьи Гринберг, Москва. Автограф.
Опубл.: Марк Шагал – московскому другу/ Публ. А.А. Гринберг // Медицинская газета (М.). 1989. № 90. 28 июля. С. 4.
92. Шагал – А. Лесину
929. Ceret.
Дорогой Лесин. Я возвращаюсь в Париж на днях отсюда (на границе Испании), где я работал, чтоб взяться за Ваши рисунки к Вашей поэзии, котор[ую] я получил и читал272
. Я думаю, м[ожет] б[ыть], можно будет клише делать в Париже после, чтоб видеть их на месте и их отослать Вам. Но это мы еще посмотрим. Пока. Ваш пред[анный] Шагал.YIVO. Почтовая карточка. Автограф. На лицевой стороне фотографический вид:
Опубл.:
93. Шагал – П.Д. Эттингеру
10/II 1930. Boulogne 5/3
Дорогой Павел Давидович. Мне было так приятно получить от Вас весточку. Я рад, что Вы здоровы. Как Вы поживаете? Я помню Вас философом в жизни – это хорошо и полезно. Пользуюсь случаем и прилагаю Вам в этом же письме каталог ля фонтеновской выставки273
, в котором Вы увидите строки самого Vollard’a и перечень этого ужасного труда, котор[ый] я переодолел (а успешно ли – это другим виднее будет). Поверьте, мне было б очень приятно, чтоб мои редкие русск[ие] друзья их увидели раньше, чем они, увы, разбредутся по свету навсегда. Ибо Vollard продал всю коллекцию, 100 вещей, и теперь они выставляют[ся] поочередно в Париже, Брюсселе и Берлине274. Правда, они гравированы мною также275. Ну вот. Как раз сегодня вернисаж. И я, котор[ый] терпеть не могу эти дни и церемонии, не знаю, смогу ли остаться дома. Что Вы поделываете. Надеюсь, когда-ниб[удь] увидимся. Буду, конечно, рад Вас видеть.Моя общая выставка предполагалась устроить после Парижа и в Берлине в Националь Галлерее, но не знаю, когда и как соберут вещи, и по правде говоря… Вот удовольствие мне было б, если б они устроили на родине мою выставку, это другое дело, и хоть я вечное пятое колесо у себя – все равно…
Не забывайте посылать нам привет иногда. Вы же знаете, каждое слово мне приятно. Я сделаю то же.
Жму Ваши руки.
Привет [от] жены.
С приветом, преданный
Марк Шагал.
ОР ГМИИ. Ф. 29. Оп. ІІІ. Ед. хр. 4679. Автограф.
Опубл.:
Печатается по автографу.
94. Шагал – А.А. Шику
Любезный Шик.
Я получил Ваше письмецо. Спасибо. Шлю Вам каталог выставки, устроенной в Париже и которая сейчас уже в Брюсселе, а в апреле откроется в Берлине в галерее Флехтгейма276
.Это 100 акварелей для басен Ляфонтена, заказанных мне крупным лицом Vollard (его же префас[47]
), открыватель Сезанна и Ренуара.После этой выставки вещи разойдутся, и я, конечно, и не мечтаю, что «родина» их увидит… Дайте знать хотя бы русским и евреям в Берлине, пусть пойдут посмотрят, и Вы тоже, и потом напишите.
Как поживаете?
Жму Вашу руку. Предан[ный] Шагал.
Здесь эта выставка вызвала скандал: с какой стати обратились ко мне, иностранцу, делать «национального» француза277
.Архив наследников А.А. Шика, Париж. Автограф.
Опубл.:
95. Шагал – П.Д. Эттингеру
Дорогой Павел Давидович.