Русская книга о Марке Шагале. Том 1

В картинах Шагала есть и гротеск, и ирония, и мечта, и доброта. Мягкая романтическая душа художника находит свое воплощение в этих качествах. Произведения Шагала часто попадают в книги или альбомы, посвященные фантастическому искусству. Среди своих собратьев эти произведения выглядят исключениями из общего правила. Шагал ничем никого не пугает, не вызывает в зрителе нервного возбуждения. Даже трагические сюжеты не грозят катастрофой. Тем более художник чуждается физиологизма. Гротеск, к которому он постоянно прибегает, не усугубляет то ужасное, что есть в мире, но, напротив, смягчает его. В своем «смягчающем гротеске» Шагал напоминает доброго клоуна, циркового иллюзиониста, способного заставить зрителя не только улыбаться, но и поверить в подлинность и естественность того, что происходит в его картинах.

В своих произведениях Шагал часто изображает себя. Многое объясняют нам его взгляды, его лицо. В автопортрете с кистями (1909–1910) он как бы утверждается в звании художника и смотрит сверху вниз, что вполне простительно для молодого человека, обретающего профессиональную гордость. В картине «Я и деревня» (1911) голова художника включена в круговорот деревенской жизни, как свидетель сопричастности этой жизни, мысли и воспоминания о ней. В «Автопортрете с семью пальцами» (1912) Шагал уже поглощен целиком не собой, а своим детищем. Как к священному предмету он обращает к стоящей перед ним на мольберте картине «Россия. Ослы и другие» свою «семерню», свой взгляд и всю свою душу. В автопортрете 1914–1915 годов⁵⁰ он надевает на себя маску клоуна или мима, уводит взгляд в сторону. В картине-«представлении» «Прогулка» несколько деланная улыбка заслоняет подлинную тревогу.

Шагал сложен, лик его неуловим, он непостоянен. Возникает сомнение: не обманывает ли он нас, не морочит ли голову? Отбросим это сомнение. Ведь даже в игре его взглядов есть простодушие. А как он смотрит из-под занавески сквозь стекло в своей картине «Окно на даче. Заольшье» (1915)! С тихой радостью и светлой грустью взирает на мир расцветшей природы – мир травы, цветов и деревьев. Так может смотреть лишь человек большой и доброй души. Поверим Шагалу. Отблагодарим его за эту добрую душу.

Сарабьянов Д. В. Ускользающий лик Шагала // Творчество (М.). 1987. № 6. С. 29–31. Перепечат.: Возвращение мастера 1989. С. 35–38; Марк Шагал. [Альбом.] М. – Усть-Илимск, 1992. С. 5–9.

15. А. Каменский. «Я был душевно здесь всегда…» 1987

Сейчас уже можно сказать с убежденностью, что один из великих художников XX века, Марк Захарович Шагал, вернулся в контекст нашей культуры. Его имя все чаще упоминается в советской прессе, в Москве и Ленинграде готовятся выставки его произведений, посвященные ему издания. Но главное, он стал неотъемлемой частью нашей духовной жизни, нашего понимания драматизма, красоты и гармонии современности.

Что же до самого Шагала, то он, проведя за рубежами России более шестидесяти лет, в сущности, никогда из нее не уезжал. Географическое перемещение действительно состоялось, но мысль и чувства художника оставались в родном для него краю, где он родился 7 июля 1887 года в полунищей еврейской семье из витебского предместья. Свидетельств душевного родства можно привести немало, но лучше всего предоставить слово самому мастеру.

Для начала вспомню о том, как и когда это слово было произнесено.

…Персонажи произведений Марка Шагала очень часто летают. В снах и видениях, в пленительных, окрыляющих душу мечтах, словно гонимые стремлением избавиться от мучительных, тягостных наваждений. Они плывут в небесах над родным художнику Витебском, над Парижем, с которым у него связаны десятилетия жизни, над всем миром.

Выставка произведений Шагала, открывшаяся в Москве 5 июня 1973 года в залах Третьяковской галереи⁵¹, даже самой своей архитектурой словно бы отметила «вертикальный взлет», свойственный искусству мастера. <…>