Русская комедия

Словом, наши ушкуйники встречали иноземных ушкуйников. Обычно у Жигулевских ворот. Очень уж красивые здесь места, и встреча проходила всегда на самом высоком уровне.

— Ну как вам жигулевские ландшафты? Ништяк? — спрашивают наши. — А пейзажи? Небось даже на полотнах итальянских мастеров такой красоты не видели?

И пока иноземцы любуются ландшафтами и пейзажами, наши выписывают им квитанцию на оплату удивительного погляда.

— Позвольте! — начинают возмущаться неблагодарные клиенты. — Мы царю вашему дорогие дары преподнесли, и бо яр-воевод ваших одарили, и казакам-таможенникам в лапу сунули. А теперь вот вы еще! На вас уже ничего не осталось.

— Да нам лично ничего и не надо, — отвечают удальцы. — Лишь бы Волгу-матушку ублажить.

— Слышь, Волга-матушка! — обращаются удальцы к великой хозяйке Жигулевских гор. — Нет у наших клиентов ни золота, ни бриллиантов, ни даже наших «деревянных» рубликов.

— Прими, матушка, подарок натурой.

— Ты еще такого подарка не видела. Иноземцы — и вдруг бедные. Вот уж диво!

И хвать иноземцев под белы рученьки. И за черны ноженьки. Раз-два-три… И за борт! Вниз головой. Без всяких надувных и прочих спасательных средств. Вообще без всякой страховки.

А зачем страховка? Не было такого случая, чтобы кто-нибудь утонул. Потому как на счет «два» все иноземцы вспоминали, что у них, оказывается, есть и золото, и бриллианты, и валюта. Специально припрятаны для волжских удальцов. Чуяло, мол, сердце, что предстоит с ними встреча. И даже сладкие вина заморские на этот случай заготовлены. Чтобы обмыть приятное знакомство. Чтобы не в последний раз. Как пить дать!

— Ну что ж, давайте пить, — в силу своего знаменитого гостеприимства соглашаются волжские ушкуйники…

— Даешь выкуп, американщина! — вскричал их былинный потомок двадцать первого века Лука Самарыч.

И без лишних слов садится в свой челн, плывет к теплоходу с заморскими наглецами, поднимается на капитанский мостик и приказывает: «Свистать всех наверх!»

— Ой ты, гой еси, американщина заморская! — обращается Лука Самарыч к интуристам. — Желаешь, чтобы Волга-матушка тебя тешила?

— Йес, — отвечают те дружно. — Мы платить вам доллар, а вы нас потешать.

— Ну ладно, — подмигивает Лука Самарыч капитану. — Будет сейчас им потеха. Наша, по-колдыбански.

— Гуд монинг, дяди сэмы! Гуд дэй, тети сэмки! — приветствует американцев Лука Самарыч. — Я вас просить навострить ваши уши. Я есть хранитель завещания легендарного волжского атамана Федьки Кривого, который оставлять после себя огромное богатство. Ви меня понимать?

— Йес, — кричат все. — Огромное богатство мы понимать.

— Опальный Федька Кривой постоянно скрывался от царских ищеек, — повествует меж тем Лука Самарыч. —

Когда он почувствовал, что его обложили со всех сторон, то спрятал свои сокровища в Жигулевских горах, а своему любимому сообщнику — племяннику Ваське Хромому приказал бежать в Америку. До лучших времен… Много лет прошло с тех пор, но Хромой-младший, единственный наследник олигарха-атамана, на Волгу так и не вернулся. Остался в Америке. Ви понимать, куда я клонить?

— О, йес, йес! — кричат иноземцы. — Ви хорошо клонить. Ол райт.

— Согласно воле погибшего атамана, которая передается из поколения в поколение, я ищу его наследников, то есть американских родственников Васьки Хромого. Нет ли их среди вас?

— Йес, йес! — закричали иноземцы. — Еще как есть!

Опять-таки хором. Потеха началась. Родственниками Хромого, а значит, наследниками Кривого объявили себя все без исключения. И один такой широкий-преширокий, ну прямо Шварценеггер. И один такой вертлявый-превертлявый, ну прямо Элвис Пресли. И одна такая воображалистая-превоображалистая, ну прямо Мадонна. И даже один такой черный-пречерный, ну прямо трубочист. Минут пять назад он говорил: «Я есть родня вождю людоедский африканский племень и требуй мне давать три порций русский племень» (то бишь пельменей). А теперь он клялся, что вообще-то всегда был белым, но очень тосковал по великой родине своего русского предка и потому аж почернел — от тоски.

— Итак, все здесь Хромые тире Косые? С чем я вас и поздравлять, — подвел итог Лука Самарыч. — А теперь согласно воле знаменитого атамана я есть делать вам небольшой экзамен.

— Ол райт, экзамен! — кричат все. — Раз плевать.

— Лады. Сейчас расплюемся, — подмигивает Лука Самарыч капитану и снова обращается к «охромевшим» и «окривевшим» иностранцам.

— Провожая своего племянника в Америку, атаман Федька Кривой дал ему золотой рубль и наказал: «Положи его в хороший заокеанский банк. А как приедут лет через двести-триста наши с тобой потомки в Россию, пусть отдадут моим доверенным лицам все, что набежало. На благие на дела. Да только пусть не жадничают, а то пожалеют. Мое завещание сделает всех наследников самыми богатыми людьми в мире».

— Вива Кривой! — закричали новоявленные Федькины «потомки». — Мы ставить ему золотой памятник!

— Мерси, американщина, мерси за щедрость, — благодарит Лука Самарыч и объявляет простые условия экзамена.