Русская контрреволюция. Белые от Ростова до Парижа

В нашем обществе сложилось совершенно четкое представление о первых годах после установления советской власти на территории бывшей Российской империи. Это был жесточайший террор, когда по законам революционного времени мог быть расстрелян любой, кого лишь заподозрили в нелояльности к большевикам. То есть буквально над каждым военным специалистом висел дамоклов меч. И здесь возникает закономерный вопрос: как же офицерам удавалось вести разведывательную деятельность, если их действия тщательно отслеживались и подвергались анализу?

Прежде всего, нельзя недооценивать фактор высокой квалификации офицеров, имевших высшее военное образование. Для красных комиссаров, которые не обладали соответствующей военной подготовкой, распознать измену было не так просто. Особенно если она заключалась в каких-то не слишком заметных на первый взгляд изменениях в документации. Также нужно учитывать, что речь идет о фронтовой обстановке, которая постоянно менялась.

Разобраться в этом вопросе не всегда могут даже современные исследователи. Как рассказывает А. В. Ганин, во время работы над книгой о В. И. Селивачеве, генерал-лейтенанте Русской императорской армии и командующем ударной группой войск РККА, он пытался выяснить, являлся ли тот агентом белых[2].

Только после досконального изучения документации всех уровней военного управления, по обрывкам каких-то свидетельств историку удалось установить, что неоднократно попадавший под подозрения, в том числе самого В. И. Ленина, генерал все-таки не отдавал вредительских приказов и не подставлял красных под удар.

Говоря о числе потенциальных белых разведчиков в рядах Красной армии, Андрей Ганин предлагает разграничивать изменников, которые просто перебегали на сторону противника, и тех, кто занимался диверсиями и саботажем, поскольку вред, наносимый своим же войскам, – это действия несколько иного порядка. По оценкам историка, детально изучавшего офицерский корпус Русской армии, на протяжении Гражданской войны из РККА на сторону белых перешли 549 генштабистов, или каждый третий бывший офицер Генерального штаба Русской армии.

Причем такие перебежки иногда носили массовый характер. Например, были случаи, когда к белым уходили целые штабы, а в Екатеринбурге и Казани на это решилась вся Академия Генерального штаба. Как сообщалось в ЦК в 1918 году, на Восточном фронте не было ни одной дивизии, в которой не фиксировались бы факты измены и предательства.

Тех, кто вел серьезную подрывную работу и занимался разведывательной деятельностью в рядах РККА, было намного меньше. По данным А. В. Ганина, агентами белых являлись порядка 30 бывших офицеров Генерального штаба. Одним из самых высокопоставленных среди них был генерал Н. Н. Стогов, возглавлявший Всероссийский главный штаб – важнейшую структуру органов военного управления, которая отвечала за организацию советского тыла, обеспечение армий, формирование воинских частей и соединений, командный состав, то есть за целый ряд позиций по созданию и укреплению Красной армии.

Невозможно обойти вниманием фигуру генерала С. А. Кузнецова, занимавшего пост начальника оперативного управления Всероссийского главного штаба и отвечавшего за кадровую работу. Уже в 1930-е годы в рамках знаменитого дела «Весна» вскрылись факты перебежек к белым ответственных лиц сразу же после их назначения на посты Кузнецовым. Именно с его руки свои должности получили В. О. Каппель и В. Е. Махин, при первой возможности перешедшие в формируемую Народную армию Комитета членов Учредительного собрания (Комуч). Причем при назначениях учитывались пожелания самих этих людей. Так, Каппель стремился к службе в Приволжском, Приуральском и Ярославском военных округах, а Махин просил о направлении в Приуральский и Приволжский округа. По удивительному стечению обстоятельств эти регионы летом 1918 года стали центрами контрреволюционного наступления.

О кровавом вихре деятельности Всероссийской чрезвычайной комиссии не написал только ленивый российский публицист. Как же могло получиться, что крупные должности в главном штабе занимали отпетые враги советской власти? Что мешало привлечь к ответственности и расстрелять изменников, а также тех, кто назначал их на руководящие посты? Кто допустил создание в центре советской России антибольшевистского Национального центра? Почему его руководителей освобождали вскоре после ареста? Эту ситуацию можно назвать парадоксальной.

А. В. Ганин отмечает, что в тот момент спецслужбы как красных, так и белых находились на стадии зарождения и становления, что, тем не менее, давало возможности для ведения разведывательной и подрывной работы в тылу у противника. А вот что касается лояльного отношения к руководителям Национального центра на начальном этапе, то оно могло быть продиктовано стремлением окружить их агентурой из чекистов, чтобы выявить все связи и вообще держать под контролем эту организацию. Хотя подобные тактические игры в 1919 году вызывают массу вопросов, поскольку в это время Белая армия уже успешно наступала.