Русская литература от олдового Нестора до нестарых Олди. Часть 1. Древнерусская и XVIII век

Итак, «Стихи» по случаю рождения Александра. Целиком я вам их читать не буду, процитирую то, что очень удачно и здорово и очень по-хорошему хулигански, а остальное там всё более-менее благопристойно, и вообще у Державина еще поэтический язык не разработан. Итак, рождение наследника положено воспеть одой, ода есть произведение античной культуры, там должны действовать античные боги. Ну… и они тут действуют. Вы рано смеетесь, я еще ничего не процитировала. Возникла маленькая проблема. Отрок-то родился в России, и поэтому античных богов срочно, экстренно, по случаю рождения порфирородного отрока, переправляют в Россию-матушку, в ту погоду, которая там тогда и была. И поэтому поехали:

С белыми Борей власами
И с седою бородой,
Потрясая небесами,
Облака сжимал рукой…

Дальше хуже:

Сыпал инеи пушисты
И метели воздымал,
Налагая цепи льдисты,
Быстры воды оковал.
Вся природа содрогала
От лихого старика…

Да-да, такой родной персонаж! Некрасов еще свой «Мороз, Красный нос» не написал, Островский тем паче, но образ уже шагает по нашей литера туре, хотя пока, как видите, называется по-античному Бореем.

От Деда Мороза (простите, от Борея) идем дальше:

Убегали звери в норы,
Рыбы крылись в глубинах,
Петь не смели птичек хоры,
Пчелы прятались в дуплах…

что вполне логично, раз уж у нас Борей; Борей – северный ветер. Но нам же здесь, в картине русской зимы нужна античность, да? Приготовьтесь. Их загрузили вместе с Бореем, переправили весь античный кордебалет в русскую зиму. Садист! Изверг!

Засыпали нимфы с скуки
Средь пещер и камышей…

Представьте себе это! Вообразите античных нимф в русской зиме!

Согревать сатиры руки
Собирались вкруг огней.

Ну да, у сатиров меховые ноги, им потеплее. Я думаю, что с сатирами всё гораздо смешнее, чем просто перенос греческих божеств в русскую зиму. Как вы понимаете, способом передвиж ения в тогдашней матушке-России были сани. И когда барин куда-то на санях приехал, то потом его возница остается барина ждать, так? Поэтому на улицах и во дворах разожжены костры, потому что зимой у костра на улице теплее, чем на неотапливаемом первом этаже. И поэтому у меня-то эта картинка: «Согревать сатиры руки // Собирались вкруг огней» вызывает не просто смех – я представляю себе сатиров греческих в русской зиме и вокруг костра, стоящих, как кучера или извозчики. На этом, к моему глубокому сожалению, хулиганства Державина завершаются, дальше идут возвышенные слова по поводу того, что на этом севере родился прекрасный отрок порфирородный. А заканчивает Державин словами: «Будь на троне человек!» Это не хулиганство, но это то, за что я так хвалю Гаврилу Романыча: у него личностное начало везде. И от Александра он того же ждет. И это, конечно, бомба под классицизм, который, как мы знаем, индивидуальности знать не желал. Поэтому, когда вы читаете фразу «Державин – вершина русского классицизма», вы должны всегда держать в голове поправку: «русский классицизм» – это термин как «морская свинка», грызун, а не парнокопытное, – прогрызает дыру во французских правилах и сбегает через нее…

Что дальше у Державина? Сами читайте оду «Бог». Я, пожалуй, не хочу ее комментировать, потому что, как вы поняли, Гаврила свет-Романыч писал только то, что думал, и обращался ко всем отнюдь не от имени советского народа, как положено поэту-классицисту. А к кому бы он ни обращался, в том числе и к Богу, для него это исключительно порыв глубоких, искренних чувств, и поэтому я не буду вам цитировать оду «Бог». Вообще Державина стоит оставлять наедине с Богом, и каждого из вас оставлять наедине с Богом, с Державиным и с самим собой. Потому что Державин, говоря о самом себе, умудрялся говорить о каждом из нас, о том, что живет в нас. В этом великий и прекрасный парадокс настоящего поэта: он пишет только о себе, но мы смотримся в его стихи как в зеркало.