Русская литература в XX веке. Обретения и утраты: учебное пособие

Во-вторых, «Золотая роза» вышла в свет – октябрь 1955 года – не вовремя. Паустовский, как и некоторые его современники, рассчитывал, что процесс «потепления» будет необратимым и нарастающим. Этим надеждам, однако, не суждено было сбыться. Обсуждение книги В. Дудинцева «Не хлебом единым», события вокруг «Доктора Живаго» Б. Пастернака, резкая критика в адрес альманахов «Литературная Москва» и «Тарусские страницы» показали, что оснований для оптимизма мало. Та степень внутренней свободы, раскованности, которую позволил себе писатель в «Золотой розе», еще не могла быть принята и оценена по достоинству. Те общечеловеческие гуманистические идеалы, вне служения которым Паустовский не мыслил себе деятельности художника, ещё не получили широкого признания в обществе, только-только начавшем освобождаться от ледникового мышления тоталитаризма. Среди немногочисленных критических отзывов о «Золотой розе» при жизни автора не было ни одного безоговорочно признававшего победу писателя на одном из главных направлений его творчества. Речь идет, конечно же, не о панегириках. Но нельзя было снова, в который раз, не вспомнить его идущий от сердца вопль: «Когда мы перестанем требовать от автора всеобъемлющих высказываний и бесконечного повторения того, что всем давно известно и не требует никаких доказательств? Зачем ставить автору те задачи, каких он сам себе не ставил? Это по меньшей мере бессмысленно»¹¹²⁾.

Обычно, написав книгу, Паустовский не спешил с публикацией, как бы ожидая подходящей общественной ситуации. Конечно, литературные мистификации с находками и потерями преследовали определенную цель. Сложность общественной и литературной обстановки тех лет требовала осторожности и предусмотрительности. Думается, что и «Золотая роза» не один год пролежала в столе, ожидая своего часа.

Значение «Золотой розы» в полной мере не осознано по сию пору. Причины ясны. Спрос на творчество, творческие искания, творческую личность ещё недавно был минимальным. Пафос уникальной книги Паустовского оказывался не созвучным времени. Нынче искусство освобождается от узкотенденциозных, заранее заданных подходов к оценке содержания и формы художественного произведения, возвращается, хотя и очень медленно, к подлинным, вечным ценностям, к истинному гуманизму в первую очередь.

В таких условиях «Золотая роза» незаменима, бесценна, особенно для молодых людей, только начинающих приобщаться к творческому восприятию искусства.

Складывается впечатление, что Паустовский специально подготавливал общественное мнение к восприятию «Золотой розы». За два года до её публикации, в сентябре 1953 года, в журнале «Знамя» была напечатана статья «Поэзия прозы»: «Довольно давно, ещё до войны, я начал работать над книгой о том, как пишутся книги. Война прервала работу примерно на половине». Далее в статье писатель рассказывал об источниках книги, доказывал её право на существование: «Работа писателей заслуживает гораздо большего, чем простое объяснение. Она заслуживает того, чтобы была найдена и вскрыта величайшая, подчас трудно передаваемая поэзия писательства – его скрытый пафос, его страсть и сила, его своеобразие, наконец удивительнейшее его свойство, заключающееся в том, что писательство, обогащая других, больше всего обогащает, пожалуй, самого писателя, самого мастера. Нет в мире работы более увлекательной, трудной и прекрасной!.. В своей ещё не до конца написанной книге я больше всего хотел передать эти исключительные свойства писательской работы, бросающей свет на все стороны человеческого духа и человеческой деятельности»¹¹³⁾.

Обратимся сначала к истории «Золотой розы». Сын писателя В.К. Паустовский утверждал: «…замысел этой книги возник у отца очень давно. Я впервые услышал о нём чуть ли не в то военное лето. Только название у книги первоначально предполагалось иное – “Железная роза”. Связано оно было с другим прологом, в котором главным действующим лицом был не парижский мусорщик, а русский кузнец, отковавший из железа замечательную розу с тонкими лепестками. Мне этот вариант нравился больше, и совсем не потому, что он был связан с “родной почвой”. Привлекало сравнение – удивительная роза сделана из самого простого материала, идущего на гвозди и подковы.

Так и со словами. Они одни и те же – и в обыденной речи, и в волшебстве стиха. Потом отец увлёкся мыслью о золотой пыли, и место кузнеца занял Жан Шамет»¹¹⁴⁾.

Оба они, отец и сын, не называя конкретной даты, говорят, что работа над «Золотой розой» началась «очень давно». Вряд ли точная дата вообще может быть указана. Название «Железная роза» мелькало ещё в выступлениях Паустовского на обсуждениях «Кара-Бугаза» в 1932–1933 годах в ответах на вопрос о творческих планах (см. «Знание – сила» 1933, № 11 12); «Красный библиотекарь» 1933, № 3; и др.). С того же времени началась публикация в печати материалов о творческом процессе: