Русская литература XIX века. 1880-1890: учебное пособие

Прагматизм Фета имел и другую направленность. Его творчество знаменует новый этап в развитии русской романтической эстетики. На этом этапе поэтическая возвышенность в сочетании с откровенным прагматизмом характерна для романтического жизнетворчества. Прагматизм Фета был обусловлен не только заботой о себе самом, но и о своей Музе. К нему рано пришло понимание того, что романтический поэт беззащитен перед миром и должен сам разумно устроить свою судьбу. По мысли Фета, велик тот поэт, который ради свободного общения со своей Музой нашёл прочную защиту от мира. Он убеждён, что создание своего прочного мира (для него это устройство имений в Степановке и Воробьёвке) – тоже творческая задача; «Насколько в деле свободных искусств я мало ценю разум в сравнении с бессознательным инстинктом (вдохновением), пружины которого для нас скрыты… настолько в практической жизни требую разумных оснований, подкрепляемых опытом». Только так поэт-романтик может завоевать творческую свободу.

Фет признавался, что его упорный прагматизм давал возможность «хотя бы на мгновение вздохнуть чистым и свободным воздухом поэзии». Не случайно во всех стихотворениях Фета, посвящённых Музе, декларируется идея независимости. Фет даже решается сравнить своё поэтическое слово с «божественной властью» («Муза», 1887). Его дуализм (поэт-прагматик) и есть проявление романтической свободы. У Фета, как у всякого поэта-романтика, жизнь и творчество образуют единый художественный мир. В центре фетовского мира образ поэта-творца, созданный в стихотворении «Не тем, Господь, могуч, непостижим…» (1879):

Нет, Ты могуч и мне непостижим
Тем, что я сам, бессильный и мгновенный,
Ношу в груди, как оный серафим,
Огонь сильней и ярче всей вселенной.

Меж тем как я – добыча суеты,

Игралище её непостоянства, —
Во мне он вечен, вездесущ, как Ты,
Ни времени не знает, ни пространства.

Духовные силы Фета всегда распределялись поровну: их ему всегда хватало на сотворение материального мира и на художественное творчество. Поэтому у Фета жизненные успехи всегда сопутствуют поэтическим. Период выпуска сборников «Вечерние огни» (1883–1891) – это период необычайного творческого взлета Фета, но как раз теперь он достиг полной материальной независимости. Довольно быстрое продвижение по службе (Фет был исполнительным офицером) как радостное эхо отозвалось в его поэтической деятельности: с 1850 по 1856 г. он выпускает две книги стихов.

В это время активно формируется поэтика Фета, давшая жизнь его всепоглощающей романтической устремлённости. В основе этой поэтики – фетовская натурфилософия, выражающая зримые и незримые связи человека и природы. Стремясь охватить их во всем многообразии, Фет создаёт целые циклы стихотворений: то, что не удавалось полностью воплотить в одном, тут же переходило в другое стихотворение. Развитие одной темы – главное организующее начало фетовских циклов и прежде всего таких, ккк «Весна», «Лето», «Осень», «Снега», «Гадания», «Вечера и ночи», «Море». Пантеистические пейзажи Фета за счет циклизации сливаются вместе, образуя единый символический пейзаж, который выражает состояние человеческой души.

Это состояние характеризуется тем, что романтический герой Фета стремится слиться с запредельным. Только жизнь в запредельном дает возможность ему пережить состояние абсолютной свободы. Но в это запредельное человека ведёт природа. Растворяясь в природном мире, погружаясь в самые таинственные его глубины, герой Фета обретает способность видеть прекрасную душу природы. Она становится обителью фетовского героя. Вне этой обители он не может жить. Самый счастливый миг для него – ощущение полного духовного слияния с

Целый день спят ночные цветы,
Но лишь солнце за рощу зайдёт,
Раскрываются тихо листы,
И я слышу, как сердце цветёт.

1885

Цветение сердца – символ духовного соединения с природой, причем такого соединения, которое происходит как эстетическое переживание. Поэтому эстетизм становится определяющим признаком психологизма Фета. Он первопричина отчуждения героя от реального мира: чем сильнее захватывает его эстетическое переживание природы, тем дальше он уходит от реальности. Такое раздвоение и есть художественное проявление романтического «двоемирия».