Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 1

Именно эта особенность в душевном укладе Грибоедова, по мнению Н. К. Пиксанова, мягким отблеском озаряла его суровые черты. В 1828 году Кюхельбекер в письме, посланном украдкой из Динабургской крепости, обращаясь к Грибоедову, сказал: «Прости! До свидания в том мире, в который ты первый заставил меня верить!» А в дневнике 1832 года Кюхельбекер замечал: «Он был, без всякого сомнения, смиренный и строгий христианин и беспрекословно верил учению святой Церкви».

Глубокая и горячая вера Грибоедова дышит в письме его к дальнему родственнику графу И. Ф. Паскевичу, где он просит смягчить участь своего молодого друга Александра Одоевского, принимавшего участие в декабристском восстании: «Помогите, выручите несчастного Александра Одоевского. Вспомните, на какую высокую степень поставил вас Господь Бог. Конечно, вы это заслужили, но кто вам дал способы для таких заслуг? Тот самый, для которого избавление одного несчастного от гибели важнее грома побед, штурмов и всей нашей человеческой тревоги. <…> Сделайте это добро единственное, и оно вам зачтётся у Бога неизгладимыми чертами небесной Его милости и покрова. У Его престола нет Дибичей и Чернышёвых, которые бы могли затмить цену высокого, христианского, благочестивого подвига. Я видал, как вы усердно Богу молитесь, тысячу раз видал, как вы добро делаете. Граф Иван Фёдорович, не пренебрегите этими строками. Спасите страдальца».

Грибоедову суждено было убедиться, что такое пронзительное письмо не тронет вельможного барина и останется без последствий. Это было ещё одним подтверждением справедливости того диагноза, который автор «Горя от ума» ставил больному русскому обществу. Декабристы видели корни общественного зла в государственном устройстве России и надеялись на избавление от этого зла путем политического переворота. Грибоедов указывал на «государственный быт», перед которым бессильны дерзкие замыслы «ста прапорщиков». И «самовластье» верхов, и пороки крепостничества коренились в быту господствующего сословия русского общества: они питались его глубокой нравственной развращенностью – результатом поверхностной «европеизации».

Со всем этим столкнётся грибоедовский Чацкий в характерах Фамусова, Скалозуба, Молчалина. Герой декабристского склада, свято верующий в силу просвещённого разума, представит в своих обличениях яркую картину болезни фамусовского общества, но по-декабристски самонадеянно возьмётся за его лечение. С другой стороны, бессильными окажутся попытки Софьи внести в это общество романтически мечтательное, сердечное начало. Чацкий и Софья в изображении Грибоедова, при всех привлекательных и достойных сочувствия чертах их характеров, их взглядах на мир, остаются детьми больного общества, в той или иной мере поражёнными вирусами его болезни.

Именно потому драма «Горе от ума» в жанровом отношении определяется Грибоедовым как комедия. Комический элемент в ней от гневного обличения до грустной авторской усмешки, не лишённой сожаления и сочувствия, является определяющим и формирующим сюжет, взаимоотношения между собой всех действующих лиц, от главных до второстепенных. В центре комедии, конечно, окажется судьба Чацкого, вынесенная даже в её заглавие. Примечательно, что сперва Грибоедов назвал своё произведение «Горе уму», где «ум» попадал в ситуацию страдательную, терпел ущемление от враждебных ему внешних сил. Изменив название на «Горе от ума», писатель сместил акценты на качество самого ума Чацкого, явившегося, по-видимому, источником его поражения. В результате Грибоедов поднялся над своим героем, объективировал его в живой образ человека со своей силой и своими слабостями. Ум Чацкого лишился абсолютности и самодостаточности, подвергся исторической оценке в авторском освещении. Грибоедову удалось создать реалистический образ человека – носителя романтического мироощущения, свойственного деятелям русского декабризма. Чацкий-романтик изображается в комедии Грибоедова глазами писателя-реалиста.

Такое стало возможным потому, что Грибоедов, сочувствуя декабристам, в своём мироощущении вышел за рамки романтического мировоззрения. Его скептический взгляд на усилия «ста прапорщиков», вытекающий из трезвой оценки культурной прослойки русского дворянства, открыл перед ним простор для реалистического изображения романтической коллизии. Трагическая в субъективном восприятии Чацкого, она приобретает комедийную окраску в трезвом взгляде реалиста Грибоедова. Большинство недоразумений в понимании «Горя от ума» читателями, зрителями, критиками и режиссёрами было связано с отождествлением характера декабриста – Чацкого с характером и мировоззрением его автора – Грибоедова. Когда декабристы рукоплескали автору после чтения комедии, когда на квартире Александра Одоевского составляли при нём списки комедии для использования её в своих политических целях, Грибоедов не мог не испытывать чувства досады от неверного понимания его замысла, от эстетической глухоты его поклонников к глубинному смыслу произведения.