Русская Литература XIX века. Курс лекций для бакалавриата теологии. Том 2

Князь Андрей, как и Праскухин, не ложится при виде падающей гранаты, хотя ситуация с естественной необходимостью требует этого. Правда, в поведении Андрея Болконского, в сравнении с Праскухиным, мотивы тщеславия приглушены. На первом плане здесь другое – высокое чувство гордости командира полка, на которого устремлены сотни глаз подчинённых ему людей. К тому же перед нами не рядовой военный эпизод, а историческое сражение, где решается судьба России. Да и сами герои – князь Андрей и Праскухин – явно несоизмеримы. Тем не менее, и князь Андрей, пусть с иными, благородными побуждениями, тоже готовит в романе свою судьбу. Ему, с его высоким аристократическим героизмом, суждено умереть согласно той философии жизни, которую утверждает в «Войне и мире» Толстой. По верному замечанию П. Громова, подробно анализирующего этот эпизод, «духовная драма князя Андрея для Толстого-художника исторична: постигая в своём времени многое, далеко выходящее за его границы, герой в то же время сам как человек не способен привести понятое им в соответствие, в согласованность со своим непосредственным жизненным поведением. Так, остается для него в итоге непроходимой черта между ним и другими людьми, есть в нём резкая, определённая сословность, и его человеческая, индивидуальная гордыня облекается в сословные одежды. Аристократичность – существенная черта не только внешнего, но и внутреннего облика князя Андрея»[23].

Историзм толстовского художественного мышления во втором рассказе севастопольского цикла проявился как в изображении отдельных его героев, так и в создании целостного образа русской армии. Рассказ «Севастополь в мае» знаменует новую фазу войны, не оправдавшей надежд на единство нации. Толстой здесь тот же, что и в первом рассказе, он не изменился, не отбросил дорогие для него убеждения, закалённые под апрельским огнём неприятеля на четвертом бастионе. Изменился характер войны. Тщеславие, а не патриотизм оказалось решающим стимулом поведения в кругу людей, стоящих у власти, подвизающихся в штабах армий и полков. Поэтому страницы «Севастополя в мае», посвящённые беспощадному осуждению войны, далеки от пацифизма. Имевшая патриотический смысл в первый период обороны, война всё более и более этот смысл теряла, по мере того как на первый план в ней выдвигались карьеристские соображения и тщеславные побуждения «маленьких наполеонов».

Психологический анализ Толстого вскрывает в человеке бесконечно богатые возможности обновления. Социальные обстоятельства очень часто эти возможности ограничивают и подавляют, но уничтожить их вообще они не в состоянии. Человек – более сложное существо, чем те формы, в которые подчас загоняет его жизнь. В человеке всегда есть резерв, есть душевный ресурс обновления и освобождения. Чувства, только что пережитые Калугиным, пока ещё не вошли в результат, не привели к перемене его характера. Но сам факт их проявления говорит о возможности человека изменить свой характер, если отдаться им до конца. Таким образом, «диалектика души» у Толстого устремлена к перерастанию в «диалектику характера».

“Люди как реки”, “человек текуч” – вот что лежит в основе взглядов Толстого на человека. Одним из ценнейших свойств человека писатель считал способность к внутреннему изменению, стремление к самосовершенствованию, к нравственному поиску. Любимые герои Толстого меняются, нелюбимые – статичны. «Текучесть человека», способность его к крутым и решительным переменам находится постоянно в центре внимания Толстого. Ведущим мотивом его творчества является испытание героя на изменчивость.

Способность человека обновляться, подвижность и гибкость его духовного мира является для Толстого показателем нравственной чуткости, одарённости и жизнеспособности. Ведь важнейший мотив биографии и творчества писателя – духовный рост, самоусовершенствование. Окажись невозможными в человеке эти перемены – рухнул бы взгляд Толстого на мир, уничтожились бы его надежды. Толстой видел в этом основной и единственный путь преобразования мира. Он скептически относился к революционным и реформаторским попыткам улучшать человеческую жизнь, а потому вскоре ушёл из редакции «Современника». Ему казалось, что революционная или реформаторская перестройка внешних, социальных условий существования – дело трудное и бесплодное. Нравственное же усовершенствование – дело ясное и простое, дело свободного выбора каждого человека. Прежде чем делать добро, надо самому стать добрым: с духовного обновления нужно начинать любые преобразования жизни.

Творчество Толстого начала 1860-х годов