Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие

В этой ранней проповеди Феофана присутствует публицистический элемент. Оратор пытается связать далёкие исторические события с современностью и публицистически заострить их. Обращаясь к слушателям, проповедник риторически спрашивает: «Не сбываются ли дни Андрея первозванного предрекшаго о имущем просияти в земли нашей благочестии, и многия церквам божиим воздвигнутися?» (III, 347).

Проповедь построена в соответствии с правилами, которые разрабатывал Феофан в своей «Риторике»: ей присущи ясность, композиционная стройность, логичность, умеренное пользование словесными украшениями. Недаром Ю. Ф. Самарин, изучавший Прокоповича как богослова, церковного деятеля и проповедника в сопоставлении с такой яркой личностью, как Стефан Яворский, пишет, что «внимание Феофана Прокоповича к живой действительности, способность понимать современную жизнь и действовать на неё, открывают в нём дарование оратора, призванного на общественное служение»[345].

А. С. Дёмин при характеристике пьес 1720-х годов отмечает появление новой разновидности школьных драм – политикопанегирических, напоминающих своим подходом к теме многочисленные «слова» и «речи» проповедников тех лет.

Часто авторы стихотворных пьес писали на те же темы прозаические проповеди. Налицо сходство проповедей и школьных драм. Учёный объясняет это изменением литературных жанров в виду изменившихся, новых требований со стороны государства к литературе[346]. Предтечей в этом процессе, на наш взгляд, был Феофан Прокопович, создавший новаторское и по духу, и по форме драматургическое произведение – трагедокомедию «Владимир», а на её основе – проповедь о святом князе-первокрестителе Руси. Именно он наметил сходство пьесы и проповеди, опередив почти на двадцать лет развитие новой русской официальной литературы и открыто встав на защиту петровских преобразований. Более того, Феофан Прокопович создал произведения (как пьесу, так и «Слово»), намного превосходящие по своим идейно-художественным достоинствам те, которые появятся позже, в 1720-е гг., например, «Слава печалная», «Слава Российская». И даже в отношении политической заостренности пьеса Прокоповича выигрывает, т. к. в высокохудожественной (для того времени) форме говорит с достаточной ясностью об актуальном, сведя до минимума аллегории и символы, столь присущие московской драматургии первой четверти XVIII века.

В «Слово» о Владимире перекочевал драматургический заряд пьесы, её идейный и художественный накал. «Слова» и «речи», написанные проповедником на богословские темы в киевский период его творчества (их названия упомянуты выше), и даже светские («Слово похвальное в честь славных дел светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова» и «Слово приветствительное на пришествие в Киев его царскаго пресветлаго величества») не отличаются особой драматичностью, поэтическим пафосом, лиризмом. Они созданы в соответствии со строгими законами риторики, в основном на богословские темы, на, так сказать, «дежурные» даты русской православной церкви и официальной жизни русского государства. Это сугубо проповеди.

Диссонируют, резко отличаются от них два «слова», ставшие событием в русской публицистике начала XVIII столетия: «Слово в день святаго равноапостольнаго князя Владимира» и знаменитое «Слово похвальное о преславной над войсками свейскими победе».

Оба ораторских произведения созданы одновременно с написанием собственно художественных, поэтических, текстов (или чуть позже них), т. е. трагедокомедии «Владимир» и героической поэмы «Епиникион».

Сам творческий процесс создания разных по жанрам, но единых по тематике произведений повлиял на ораторскую прозу Феофана Прокоповича таким образом, что «слова» «выломились» из традиционного русла, жанр традиционной проповеди дал «сбой», – и родились необычные «слова» и по темам, и по их художественному воплощению.

Работа Феофана Прокоповича в драматургическом жанре повлияла на проповедь: «Слово в день святаго равноапостольнаго князя Владимира» отличается импульсивностью, особым ритмом, в нём имеются драматические зарисовки.

Так, на наш взгляд, второе явление четвертого действия трагедокомедии определило идейный пафос и, во многом, поэтику центрального эпизода «Слова». В пьесе Владимира искушают «бес мира», «бес плоти» и «бес противства божия», призванные Жериволом в помощь (165); в «Слове» проповедник утверждает, что на князя восстали «три неукротимии и зело лютии супостати мир, плоть и диавол» (III, 339 повт.).

Сравним соответствующие отрывки из трагедокомедии и ораторского произведения.