Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие

За много лет до написания М. В. Ломоносовым «Оды на день восшествия на престол Елисаветы Петровны, 1747 года» Феофан поднимает тему российского юношества, тему просвещения. «Дом сей училищный в крепкое твое приимеши призрение, возрастут и умножатся учения и училища; велико бо здание великаго основания требует» (I, 70). «Просветитель в рясе» (Н. К. Гудзий) призывает умножить «доброхотство» к учению российских юношей, от чего «всей России немалая пребудет слава» (I, 71).

Не преминул обыграть имя светлейшего князя. В конце речи он сравнивает Александра Меншикова с Александром Великим, а любовь и верность Ефестиона к Александру сравнивает с любовью Александра к Петру I (I, 71).

Сам Александр Невский является ангелом-хранителем князя Меншикова. «Чудное воистинну смотрение! аки бы отродился нам Невский оный Александр: тожде имя, таяжде храбрость, тоежде благочестие, единый и тоейжде земли обладатель, единаго и тогожде народа супостатскаго победитель» (I, 73). Феофан имеет в виду генерал-губернаторство новой столицы А. Д. Меншикова и присвоение ему титула князя Ижерского. В этом проповедник усматривает божий промысел и божеское покровительство своему герою. Всё «божиим призрением исполнится: будет, будет», – утверждает Феофан Прокопович (I, 73).

«Речь поздравителная светлейшему князю Александру Даниловичу Меншикову» не датирована, помещена последней в конце третьей части «Слов и речей» Феофана Прокоповича, однако издатель С. В. Наковальнин даёт примечание: «Сие и следующие слова проповеданы в Киеве, а которых годов неизвестно» (III, 254).

«Речь» небольшая, буквально на одну страницу; по своей краткости, она не могла быть произнесена ни в Софийском соборе, ни при большом скоплении народа; скорее всего, это «речь-тост». Главная мысль «речи» соответствует одной из идей предшествующего «слова»: в лице Меншикова присутствующие лицезреют «лице монаршеское, аки в живом зерцале» (III, 351). Вновь использует художественную деталь «двойного медальона»: Иоанн – Давид, Ефестион – Александр и Александр – Пётр («Петру во Александре поклоняемся» – III, 352). «Речь» носит чисто комплиментарный характер и не отличается каким-либо риторическим изыском.

«Проповеди Феофана Прокоповича значительно разнятся от произведений прежней школы и во многих отношениях гораздо их выше. Даже на первых его проповедях, читанным им в Киеве, лежит отпечаток совершенно нового стиля»[369]. Нет неуместных повествований и обильных цитат, трудных словесных пассажей, излишних и замысловатых символических образов, меньше риторических фигур, неуместного комизма, ненужной драматизации.

Учащийся Славяно-греко-латинской академии Иван Кременецкий, живший в доме А. Д. Меншикова, написал к именинам князя «Ляврею или венец безсмертныя славы Александру Даниловичу Меншикову во знамение победителныя почести соплетеся» (СПб., 1714)[370]. Автор в стихах и в прозе неумеренно восхвалял Меншикова, сравнивал его с солнцем, с блеском драгоценных камений и т. п.

И. Кременецкий пытается доказать благородное происхождение А. Д. Меншикова, будто бы происходившего от дворян княжества Литовского, обстоятельно говорит о воинских заслугах князя, особенно во время осады Азова. Осада и взятие Азова предстают как «страшное позорище»: «Вопляше до небес и страшными на ответ противным полкам, гремяше арматы, стеняше земля и бурным возмущением трясашеся море»[371]. Трафаретным, в духе Феофана Прокоповича, является в этом слове обыгрывание имени: сравнение Меншикова с Александром Македонским и Александром Невским, а также и то, как обыгрывается дружба и верность Меншикова Петру I. Указание на близость А. Д. Меншикова к царю, на его верность являлось общим местом в ораторской прозе этого периода, есть оно и у Кременецкого: «Зрит царь, и се он (А. Д. Меншиков. – О.Б.) за него на мечи, на копия, на стрелы, на огни, на тысящу смертии готов есть простертися»[372]. Оратор перечисляет славные победы, в которых участвовал А. Д. Меншиков, в том числе Полтаву и бой у Переволочной. Копирование ораторских приёмов Феофана Прокоповича не сделало эту «речь» И. Кременецкого сколько-нибудь значительной в литературном наследии Петровской эпохи.

Таким образом, киевский период весьма важен в судьбе Феофана-оратора.

Здесь он определился идеологически как приверженец идей и деяний Петра, здесь произошёл его, на наш взгляд, достаточно решительный отход от западноевропейского барокко, в том числе в его восточнославянском варианте. Широта политических взглядов Феофана Прокоповича как российского общественного и культурного деятеля сказалась и в том, что уже в этой части своего ораторского наследия он сознательно и принципиально перестаёт быть представителем только Малой России, что демонстрирует даже такой пример, как всё меньшее употребление украинизмов.