Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие

В первом «слове» Феофан скорбит по поводу смерти Натальи Алексеевны, которая была любимой сестрой Петра II и внучкой Петра I; оратор называет её «порфирородным Петровым потомством» (III, 2). Смерть юной царевны – не только печаль «дому монаршему», но и всему «российскому отечеству» (III, 3), однако проповедник призывает не скорбеть, потому что она теперь – Христова невеста (III, 5). «Слово» заканчивается обращением к Богу «призрить самодержца нашего», сохранить его здоровье (III, 7–8).

Ф. М. Апраксин (1661–1728) был одним из «птенцов гнезда Петрова», родственником Романовых, командовал русским флотом в Северной войне и Персидском походе, с 1726 г. был членом Верховного тайного совета[497]. Этим объясняется надгробное слово Феофана Прокоповича – «Слово на погребение генерал-адмирала Федора Матвеевича Апраксина».

Здесь много рассуждений о смерти (III, 25–30), потом следует резкий переход к личности умершего: оратор говорит о его заслугах перед отечеством, отмечает его верность государю и отечеству (III, 31).

«Слово» достаточно «казённое», нет в нём ранее свойственного Феофану пафоса, полёта мысли, исторических параллелей, ярких примеров из жизни незаурядного человека в российской истории.

Параскева Иоанновна – родная сестра императрицы Анны Иоанновны. «Слово на погребение Параскевы Иоанновны» насыщено рассуждениями о смерти – «последней, главной, крайней всех скорбей и печалей человеческих причине» (III, 830). Опять, как и в «слове» на погребение Натальи Алексеевны, повторяется мысль о том, что смерть Параскевы Иоанновны – это не только «домашняя» утрата, но «знатный убыток владетельной крови» (III, 85). Далее следуют сугубо богословские рассуждения, основанные на христианском учении о смерти, о воскрешении мёртвых.

Правда, есть в этой «речи» один довольно язвительный выпад оратора против тех древних стихотворцев и историков, которые в угоду сильным мира сего писали, что души императоров, их потомков, в отличие от душ простых смертных, в виде орла или каком-то другом виде «возлетают на небо» (III, 89). Всё это, по Феофану, – «скаски и басни, сны и мечтания» (III, 98), также «смеха достойно: перевоз чрез реку души». Здесь Прокопович обличает и римлян-язычников, и все их «видения», утверждая таинство смерти в соответствии с христианскими канонами (III, 92–95): «не можно сказать, чего не постизаем» (III, 96), «не будем равны Богу» (III, 96). Заканчивается слово увещеванием о том, что усопшая ушла в мир иной – мир покоя, мир без печали, «осталась нам вина скорби по ней» (III, 104).

* * *

Абсолютной монархии Феофан Прокопович, как известно, остался верен и после смерти Петра I: затея «верховников» при вступлении на престол Анны Иоанновны провалилась благодаря только усилиям «птенцов гнезда Петрова» – «учёной дружины» (Феофана Прокоповича, В. Н. Татищева, А. Д. Кантемира).

Активнейшим образом Феофан Прокопович выступал и против восстановления патриаршества. Он пишет, изобличая реакцию, что церковники и бояре делают «вид, будто они народной пользе служат, а сами делом, желая получить себе хоть части царской власти, когда целой оной достать не могли», стремятся «власть государеву сократить и некими установлениями малосильною учинить», и в этом оратор усматривает «болезнь» государства; это приводит к «немощи» России, к «междоусобию», «варварскому нахождению», «…паки мятеж, паки кровопролития, паки разорения…», – восклицает проповедник (I, 108).

Учение Прокоповича о просвещённо-абсолютистском государстве направлено в равной степени против и аристократической олигархии, и бесконтрольной власти церкви. Иерархи русской церкви – Стефан Яворский, Феофилакт Лопатинский, Георгий Дашков – уже при жизни Петра I начали борьбу с Феофаном Прокоповичем, но Пётр не отдал им своего любимца. После смерти Петра Феофану Прокоповичу пришлось вступить в схватку. Было заведено знаменитое «Дело о Феофане Прокоповиче»: отрицание церковных обрядов, нарушение догматов, еретизм и многое другое вменяли ему в вину ортодоксы церкви. Известный собиратель, издатель трудов Феофана Прокоповича и исследователь его жизни и творчества И. А. Чистович проследил полную драматизма борьбу Феофана с реакцией[498].

Диалогу властей, диалогу культур грозил трагический исход: ни «полудержавный властелин» А. Д. Меншиков, ни тем более боярская партия времён правления Петра II не могли и не хотели отстаивать идеи Петра Великого.

Сложным было положение Феофана Прокоповича и в царствование Анны Иоанновны. Оставаясь сыном своего времени, он в борьбе с противниками не брезговал ничем: доносил, клеветал; есть глухое свидетельство, что он участвовал даже в пытках своих врагов. Но делу Петра не изменил. Идей, высказанных в «словах», «речах», трактатах, документах, не предал.

Просвещённого монарха, достойного Петру I, Феофан Прокопович уже не видел в тех, кто всходил на престол после смерти первого императора России. Однако в своих «речах» оратор должен был прославлять монархов – того требовали и его положение, и уже сложившиеся традиции жанра панегирической «речи».