Русская литература XVIII века. Петровская эпоха. Феофан Прокопович. Учебное пособие

Понятие риторической культуры наиболее полно разработано белорусской исследовательницей Т. Е. Автухович[478] (хотя задолго до неё идею тесной взаимосвязи риторики и культуры Петровской эпохи высказывали В. В. Виноградов[479], В. П. Вомперский[480], Р. Лахманн[481], а также немецкие слависты Э. Винтер и И. Тетцнер[482]). В результате выстроилась логическая цепочка: риторизация жизни конца XVII – начала XVIII в. обусловила появление риторического мышления, которое, в свою очередь, определило риторическое образование и поведение людей Петровской эпохи[483]. Новейший исследователь литературной культуры Петровской эпохи С. И. Николаев, анализируя культурную политику Петра I через образы «тьма неведения», «вдруг», «ныне – прежде», «невежество – просвещение», «слепота – прозрение», определяет её как «риторику обновления»[484]. Термины «риторическая модель» (Л. И. Сазонова), «риторическая парадигма» (Т. Е. Автухович) весьма успешно работают в современном литературоведении при анализе культурной ситуации Петровской эпохи.

Риторическая культура определяет и поэтику ораторской прозы Петровской эпохи. В частности, пространственно-временная организация ораторской прозы Петровской также находилась в правовом поле риторической культуры[485]. В качестве примера рассмотрим одну из самых известных проповедей Феофана Прокоповича, посвящённых Петру Великому.

«Слово на погребение Петра Великого» (1725) композиционно разбивается очень чётко на пять периодов. Замечательно, что хронос во всех пяти периодах дан как некая константа, причём в каждом периоде время организовано по-своему.

Первый период характеризуется обилием глаголов и глагольных форм: «дожили, видим, делаем, погребаем, воскресивший, воздвигший, роздший, воспитавший, желали, жить надеялися, скончал, жить начинал, прогневали, раздражили, не видяй, не исповедуяй, умножать, утолять, уязвимся и возрыдаем, забыть возможно» (126). Оратор не анализирует боль утраты, у него на это нет реально бытового времени (времени произнесения проповеди), оно должно быть настолько сжато, сконцентрировано художественно, чтобы убедить слушателей – не только пресеклась жизнь Петра, но остановилась вся жизнь России. В основном «работает» настоящее время, сквозь глаголы и глагольные формы настоящего времени как бы прорываются некие стоны в прошлое. Пётр – «виновник благополучия и радостей жизнь скончал» (126). Две художественных детали обыграны ритором: «воскресивший аки от мертвых Россию» и «окаменен есть». Обе являются совершенно расхожими, трафаретными образами в словесной культуре эпохи. Первая обыгрывает мысль о заслугах Петра, о его исторической роли, а вторая – этимологию имени Петра.

Если первый период является приступом, согласно риторике, то второй период содержит развитие темы: задаётся как будто бы сугубо риторический вопрос: «Кого лишилися?», и ровно половину «Слова» составляет ответ в излюбленной для Феофана Прокоповича манере – с обилием исторических и библейских имён: Пётр – Самсон, Иафет, Моисей, Соломон, Давид и Константин. Раскрытие каждой из метафор основано на антитезе в каждом из этих имён. Работает антитеза «ныне – прежде», «было – стало», прошлое и настоящее времена выставлены именно в риторическую позицию, причём сделано это действительно с риторическим блеском (кстати, именно это словосочетание применительно к проповедям Феофана Прокоповича употребил Э. Винтер[486]). Здесь сказались именно универсальность и законченность риторики, т. к. система словесных построений определяет само движение и само событие во времени[487]. Произошла некая сшибка фабульного и сюжетного времён, т. е. времени, не контролируемого автором, и времени, затраченного на чтение или, в данном случае, на произнесение «Слова». Таким образом, можно сделать вывод о том, что художественное время в ораторской прозе (в данном случае в «Слове» Феофана Прокоповича) контролируется весьма строго. В связи с библейскими и историческими именами в «Слово» вторгается историческое время. Сознание реципиента при упоминании каждого из этих имён должно было, по замыслу оратора, неким образом переключаться на Петра, на его деяния, олицетворяя: Самсон – силу «каменную адамантову», Иафет – флот, победы морские, Моисей – «законы и уставы», Соломон – смысл и мудрость, Давид и Константин – церковь и Синод. И вновь необходимо отметить, что время историческое, прошлое, и время настоящее даны вне эволюции, в жёстко зафиксированном состоянии.