Русская песня в изгнании

Пройдет несколько лет, и полемика закончится — вернутся почти все русскоязычные певцы Америки. Впрочем, будут и исключения из правил.

А как же сложилась творческая судьба Анатолия Могилевского, чей первый альбом попал «в молоко»? В марте 2005 года развернутой биографией Могилевского я открывал рубрику «Эмиграция» в одном из глянцевых музыкальных журналов. Сперва дал небольшое превью, а потом рассказал о самом певце.

К середине 80-х мне уже были известны имена Вилли Токарева, Миши Гулько и Миши Шуфутинского, Виктора Шульмана, несравненной Успенской, и, пожалуй, все. Предметом особого изучения стала песня Любы «У нас на Брайтоне веселая мишпуха». В ней упоминалось с десяток имен, а знал я все те же пять.

Как же мучительно хотелось выяснить, что за неведомый Минский или Каминский выступает в «Метрополе»! В песне ведь совсем не ясно, коли не знать: «Пойду Каминского послушать в „Метрополе“» или «Пойду-ка Минского…». Оказывается, все-таки первый вариант верный. Был такой знаменитый саксофонист Роман Каминский, и шли на него как не на всякого певца. А еще поведала «Люба-Любонька» про «Националь», куда «спешит до захода солнца», ведь «там Могилевский, там красотки систерс Роуз». Одна только фамилия «Могилевский» вызывала бурю эмоций: таинственная, слегка зловещая, романтическая. Сразу думалось о Париже, белых офицерах, великолепных красавицах. Как же должен петь этот человек? И кто он?

У меня не было ни одной его песни.

Осенью 1987 года я с величайшими трудностями выпросил у отца моего товарища синенькую Sony с четкой подписью «Анатолий Могилевский». Вот это был культурный шок! Стоило услышать вступление «Вас ждет Париж», и я стал поклонником великого голоса «сразу и навсегда». На какое-то время он застил всех дотоле любимых. Я крутил и крутил «У нас в Одессе это не едят», «В Америке тоже робеют осины», «Рыжая», «Женушка-жена», «Бабье лето». Несколько лет спустя Татьяна Лебединская в пародийной «Могучей кучке», посвященной почти всем заметным заокеанским исполнителям, напишет про Анатолия такие строки: «Знает умный и болван, кто в Нью-Йорке number one». Вот с «номера один», с лучшего голоса русской эмиграции, я и хочу начать эту рубрику.

Number one

Здесь каждый сам себе хозяин,

Кругом творится черт-те что,

А я иду себе, шагаю,

Меня не трогает никто.

Анатолий Исаакович Могилевский родился в 1943 году в… Монголии, куда его молодые родители были направлены на практику по окончании московского мединститута.

Год спустя мама с маленьким сыном вернулись в Москву. Работы по специальности в столице не нашлось, и после развода с мужем она с Толей уезжает в Ригу.

Анатолий Могилевский — вечно молодой

Музыкальные способности проявились у малыша рано, но серьезную попытку получить специальное образование он предпринял самостоятельно только в 15 лет, поступив в Рижское музыкальное училище, которое не окончил. Парня больше привлекала компания, с которой проводил все свободное время. Играли на гитарах, дрались с латышами, выменивали фирменные шмотки у многочисленных в портовом городе иностранцев. На одной из вечеринок он познакомился с «продвинутым» и одаренным молодым человеком, которого по сей день считает своим учителем. Его имя — Лев Пильщик.

К моменту знакомства у Льва уже была собственная группа, с которой он играл на небольших площадках. Могилевский влился в коллектив своего друга и с успехом стал петь для работников фабрик и заводов. Набравшись опыта, в начале 60-х годов молодой певец пришел на прослушивание в лучший ресторан

Риги «Лидо» и был сразу принят. Репертуар Могилевского того времени состоял исключительно из композиций западных групп. По его собственному признанию, в 19 лет он как исполнитель не знал ни одной русской песни.

В 1966 году на гастролях в Латвии был известный ВИА «Джаз-66» под управлением Юрия Саульского. Администратор оркестра Гарри Гриневич за ужином в ресторане услышал Анатолия Могилевского и сразу же предложил ему работу в Москве. Вокальная группа «Джаз-66» состояла из восьми человек, одной из солисток была юная Валентина Толкунова.