Русская Православная Церковь в Среднем Поволжье на рубеже XIX–XX веков

Церковно-приходскими советами не преминули воспользоваться в своих целях революционные агитаторы. Они проводили в их состав своих сторонников, которые специально поднимали на собраниях острые вопросы о принудительном отчуждении земель (в том числе, и церковных), крестьянском безземелии и нищете, всячески настраивали верующих против церкви и даже посягали на распоряжении церковными суммами. В виду этого в некоторых приходах было решено отложить учреждение советов до лучших времён.

Созданная в результате церковной реформы 1860-х гг. система церковно-общественного самоуправления, имела для жизни Церкви и общества большое значение. Оно заключалось, прежде всего, в том, что реформа была крупным шагом на пути к установлению гражданского общества в России, преодолению сословной замкнутости и ограниченности социальной структуры русского общества. Духовенство перестаёт быть оторванным от реальной жизни сословием, устанавливает связи с другими социальными группами, прежде всего с крестьянством, хотя и наталкивается на определённые трудности.

Духовное сословие в России традиционно было очень замкнуто и пронизано духом кастовости, особенно это касалось черного духовенства. При замещении священнических мест неукоснительно соблюдался принцип наследственности, чему способствовало то, что с петровских времен дети духовенства автоматически причислялись к православному ведомству и фактически были лишены возможности выбрать другой род деятельности. Покинуть духовное сословие было нелегко: во-первых, из-за препон, созданных правительством, во-вторых, в силу специфического, несветского, образования, а в-третьих, из-за психологической трудности в силу привычки к многолетней однообразной деятельности. В эпоху Великих реформ замкнутость духовенства начинает преодолеваться по инициативе правительства: новый устав гимназий открыл доступ в них детям духовенства и, наоборот, в духовно-учебные заведения теперь стали приниматься все желающие. Уволенные из духовного звания освобождались от обязательной службы.

В пореформенные годы активно происходит процесс превращения духовенства из сословия феодального общества в одну из социальных групп нарождающегося капиталистического. Однако, несмотря на все попытки либерального реформирования сверху, – а может быть, именно благодаря им, – рельефно высветилась реакционная сущность политической системы самодержавия, ставившей преграды на пути обновления церковной жизни. Значение церкви для государственной власти было трудно переоценить. Церковь являлась знаменем консервативных сил. В рассматриваемый период особенно возросла потребность в поддержке с ее стороны расшатывающихся общественных устоев и монархического порядка. Для осуществления этой задачи необходимо было привлечь церковную элиту, тесно смыкавшуюся с элитой политической, то есть черное духовенство. Вовлечение монашеского слоя в политику еще более усугубило существовавший раскол внутри духовного сословия. Монашество и приходское духовенство имели разные, зачастую диаметрально противоположные, политические и экономические интересы.

Приходское духовенство своим моральным обликом и практической деятельностью формировало общественное мнение о церкви в целом, было постоянно на виду, непосредственно общалось с верующими. Для последних было очень важно, какое образование получил священник. Священнослужители с низким уровнем образования не пользовались среди прихожан большим доверием. В Среднем Поволжье подавляющая часть священников имела законченное семинарское образование. Особенно в этом отношении выделяется Симбирская епархия, где количество таких пастырей в 1909 г. составляло более 80 %. В Самарской и Пензенской епархиях их число было меньшим – соответственно 66 и 78 %%. Примечательно, что в Самарской и Пензенской епархиях почти четверть церковнослужителей, исполнявших обязанности дьякона, имела неполное семинарское образование. Если обратиться к общероссийским данным, то окажется, что в целом по стране уровень образования приходских священников был ниже, чем в епархиях Среднего Поволжья.

Однако количество священников с академическим и полным семинарским образованием непрерывно сокращалось, так как они не спешили вставать на стезю духовного служения. Отток высокообразованных кадров священнослужителей из церкви приобрёл значительные масштабы. Дети приходских священников учились в семинариях в расчёте на последующее поступление в какое-либо светское высшее учебное заведение. Профессия священника их совершенно не привлекала. Как ни парадоксально, но именно выходцы из семинарий оказались самыми ярыми нигилистами и революционерами. Воспитанные в строгом религиозном духе, они наблюдали вокруг себя массу случаев социальной несправедливости. Постепенно они разочаровывались и в православии и в самой церкви.