Русская революция, 1917

«Когда началась война, я, как многие другие, испытывал тревогу и страх. Мы видели надвигавшуюся катастрофу, знали, что страну невозможно спасти, тем более что высшее военное командование не менялось, а система снабжения армии нуждалась в полной реорганизации. Поражение 1915 года подтвердило наши опасения. Мы потребовали смены главнокомандующего вместе со штабом, других радикальных реформ. Но ничего не добились. После поездки на фронт в августе 1914-го, когда я увидел остатки двух наших армий, разбитых в Сольдау, ознакомился с системой снабжения, стало ясно, мы движемся к неизбежному краху. Ни правительство, ни законодательный корпус не желали мне верить, с удовлетворением указывая на наши победы на юге в Карпатах. Никогда до тех пор не придерживаясь передовых взглядов, я стал революционером в 1915 году, придя к твердому убеждению, что самодержавие грозит нам поражением, которое будет иметь катастрофические последствия для страны, и спасти ее можно, только покончив со старым режимом».

В то время как консерватор Гучков, решительно боровшийся с революцией 1905 года, но обладавший практическим складом ума, видя приметы времени, уже стал революционером, большинство ведущих октябристов и кадетов принялись после двух лет бездействия смело, но довольно неопределенно критиковать правительство в надежде, что Хвостов, Маклаков, Горемыкин с коллегами наконец внимут голосу разума. Мы же, левые «фантазеры и утописты», еще осенью 1914 года разработали серьезную программу политических и экономических реформ, направленных на решение военных проблем. Мы предвидели неотвратимо угрожающую России нехватку товаров первой необходимости и последствия запрещения торговли водкой. Не позже января 1915 года я обратил внимание думской бюджетной комиссии на неизбежность экономической разрухи в стране, если немедленно не принять меры, необходимые для решения проблемы распределения и производства в деревне.

Большинство членов комиссии сочли мои предложения ересью, но впоследствии им пришлось воплощать их на практике. Выступая в Думе, я говорил царским министрам: «Если у вас есть какая-то совесть, если осталось хоть сколько-то патриотизма, уйдите!» Дума хранила гордое молчание. Мой голос оставался вопиющим в пустыне. Меня считали пораженцем, презрительно отвергали мои опасения и тревоги за страну. В 1914–1915 годах было принято называть пораженцами, германофилами, фантазерами, доктринерами всех, кто, предчувствуя катастрофу, видя Россию на краю пропасти, осмеливался утверждать, что при власти Распутина нечего даже мечтать о победе. Нас сурово упрекали в подрыве «политической солидарности» в стране, грубо приказывали прекратить постоянную критику. Но именно те, кто не мог или не хотел видеть истинного положения дел, кто уклонялся от исполнения своего долга по предотвращению последствий всеобщего развала, невольно способствовали гибели России.

С началом военных действий, когда Дума собралась на историческое заседание 8 августа, Родзянко попросил меня среди прочих высказать мнение по поводу соображений, которые ему предстояло представить царю. Я посоветовал уговорить царя немедленно объявить всеобщую политическую амнистию, вернуть Финляндии конституцию, предоставить Польше автономию, положить конец политическим преследованиям, установить равноправие, ввести гражданские свободы. Естественно, Родзянко моему совету не последовал. То же самое и с тем же успехом я предлагал лидерам прогрессивных партий. Меня резко упрекнули в ребяческом энтузиазме, заметив, что даже в Англии парламентская оппозиция отказалась от противостояния с правительством после начала войны. Какая наивность! Разве можно сравнивать английские парламентские партии, сплотившиеся вокруг демократического национального правительства, с думским большинством, позорно подчинившимся некомпетентным преступным царским властям? Практичные политики Великобритании сплотились вокруг правительства, вдохновленные патриотическим чувством, поддержали власть, сделали все, что считали необходимым для блага страны. Наши «действующие» политики не только отказались увидеть грозившую стране опасность и требовать срочных реформ, но и позволили правительству спокойно проводить губительную порочную политику.

Все, что удалось сделать нашим мудрым политикам, доказывает их некомпетентность. Не только правительственные чиновники, от которых можно было ожидать любой глупости, но и думские представители среднего класса не сумели усвоить, что без добровольного объединения всех слоев населения ни одно государство не в силах продолжать такую войну. В течение целого года, пока все не поняли положение дел, ресурсы страны — экономические, материальные, человеческие — расточались безжалостно, нелепо, преступно.